Томас Джефферсон и американское рабство.Современные историографические тенденции

Авторитет «отцов-основателей» в современном американском обществе чрезвычайно высок. В справедливости этого тезиса я имела возможность убедиться во время недавней стажировки в Международном Центре по изучению наследия Томаса Джефферсона в Монтичелло,¹ где помимо работы с интересными материалами, хранящимися там, мне приходилось тесно контактировать со многими крупными американскими специалистами по ранней американской республике.

Представляется бесспорным, что в ряду «отцов-основателей» имя Джефферсона занимает особое место. Как справедливо заметил на конференции, посвященной его 250-летию, директор фонда Томаса Джефферсона в Университете Виргинии П. Онуф, «трудно представить себе собрание такого масштаба в связи с какой-нибудь другой фигурой в американской истории или в принципе кого-то другого, чья жизнь имеет столь непосредственную связь с актуальными вопросами современности». Не менее показательна, хотя и противоречива, и точка зрения Г. Вуда, ведущего специалиста по ранней истории США, лауреата Пулицеровской премии: «Джефферсон давно не существует как подлинная историческая фигура. Почти сразу после своей смерти он превратился в символ, в пробный камень того, что мы как народ собой представляем… Нет другой фигуры в американской истории, которая бы олицетворяла так много в американском наследии».²

«Равняться» на третьего президента в американском обществе начали вскоре после его смерти в 1826 г.³ Сецессионисты Юга цитировали Джефферсона, когда речь заходила о правах штатов, а их оппоненты аболиционисты взывали к словам Декларации независимости, осуждающим рабство. Так называемые «бароны-грабители» периода «позолоченного века» повторяли призывы Джефферсона к сокращению функций федерального правительства в сфере экономики. Либеральные реформаторы и радикальные популисты прославляли воспетые им аграрные ценности, выступая против засилья коррумпированных предпринимателей. Во времена Великой депрессии и Гувер, и Рузвельт с одинаковой уверенностью утверждали, что следуют заветам Джефферсона. В общепринятой трактовке истории американского государства с начала XX в. важное, если не ключевое место занимала полная драматизма сага о противостоянии государственного секретаря Томаса Джефферсона и министра финансов Александра Гамильтона, олицетворявшем силы демократии (или либеральных ценностей) с одной стороны и консерватизма (или элитарности) — с другой. Фигура третьего президента перестала подходить для олицетворения исключительно либеральной части американского общества.⁴

Если перечислить только названия работ, посвященных Джефферсону, получится не один том.⁵ Между тем многие вопросы, связанные с его именем, остаются открытыми. Действительно ли «революция 1800 г.», когда партия Джефферсона пришла к власти, привела к глубоким изменениям в жизни страны? Должно ли правительство вмешиваться в повседневную жизнь страны, или же «лучшее правительство то, которое меньше правит»? Почему человек, утверждавший, что «все люди сотворены равными», почти ничего не сделал в свою бытность президентом с институтом рабства? И как он вообще относился к рабству? Насколько присущие ему расовые предрассудки повлияли на его конкретную деятельность? Что он думал о равноправии полов? Эти и другие вопросы одинаково волновали как современников Джефферсона и позднейших исследователей, так и широкие слои американцев в наши дни. Представляется, что этот неугасающий интерес рядовых членов американского общества к фигуре третьего президента в значительной степени подпитывает непрекращающуюся дискуссию относительно его наследия. Недаром уже в XXI в. его портрет был на обложке журналов «Times» и «Newsweek». Правда, поводом для этого послужила не какая-то оригинальная интерпретация его идей, а научно подтвержденные сенсационные данные, касавшиеся происхождения его незаконнорожденных потомков.⁶ Иными словами, искренний интерес американского общества к Джефферсону воистину делает его «живее всех живых».

Сразу следует сказать, что преклонение перед Джефферсоном, характерное для общественного мнения США, в академических кругах уступило место более критическому подходу. После шеститомной биографии Джефферсона, написанной одним из мэтров американской историографии Д. Малоуном,⁷ и трудов М. Петерсона, в которых прославлялся третий президент США,⁸ еще в 1963 г., в разгар борьбы черных американцев за свои права, вышла монография Л. Леви «Джефферсон и гражданские свободы: темная сторона».⁹ По мнению автора, действия Джефферсона на посту президента никак не соответствовали его образу борца за равные права для всех граждан США.

Не менее критическая работа вышла в 1968 г. из-под пера У. Джордана «Белые над черными». В книге говорилось о том, что расистские предрассудки глубоко укоренились в сознании белого населения США с колониальных времен и что действия Джефферсона как президента способствовали скорее укреплению расового неравенства, чем борьбы с ним и с институтом рабства. Как утверждал Джордан, сам автор Декларации независимости придерживался мнения, что черные рабы ни по своему менталитету, ни по своим врожденным физическим характеристикам не могут и никогда не смогут соответствовать критериям, применяемым к свободным гражданам США.¹⁰

Следующим шагом в развенчании положительного образа Джефферсона стала статья-рецензия Э. Маккитрика, вскоре ставшего известным и уважаемым историком, на биографии Малоуна и Петерсона. Маккитрик предлагал, в частности, отказаться от апологетического подхода к персоне третьего президента: «Что можно сказать о чертах его характера, которые никак нельзя назвать героическими?»¹¹  При этом автор не сосредоточивался исключительно на отношении Джефферсона к рабству, а призывал проанализировать его поведение на посту губернатора Виргинии во время Войны за независимость, когда, потерпев неудачу в мобилизации милиции, он бежал из штата, оставив большую его часть на разграбление английским мародерам. Или, вопрошал Маккитрик, как можно с пониманием отнестись к полному фиаско политики эмбарго на внешнюю торговлю, принятую третьим президентом в 1807 г.? Впоследствии такая трактовка деяний Джефферсона вошла в фундаментальную работу, выпущенную им в соавторстве с С. Элкинсом «Век федерализма».¹²

Еще одной работой, где выносится обвинительный приговор третьему президенту, была монография Дж. Покока. В ней вразрез с общепринятым взглядом на Джефферсона как на либерального просветителя утверждалось, что джефферсоновский идеал американского общества соответствовал скорее эпохе Возрождения. Поскольку Соединенные Штаты были рождены «на задворках нового времени», их идеолог Джефферсон был реакционером, мечтавшим сохранить свою страну на уровне сугубо аграрного государства, игнорирующего общемировые экономические достижения.¹³

Даже Г. Уиллc, куда более положительно оценивавший личность Джефферсона в своей монографии «Изобретая Америку: джефферсоновская Декларация независимости», не отрицает, что его философия восходила не к просветительской традиции Локка, как было принято считать, а к взглядам шотландского моралиста Ф. Хатчесона, видевшего в сельскохозяйственной коммуне идеальное общество.¹⁴

Настоящая сенсация произошла на упомянутой конференции в честь 250-летия со дня рождения Джефферсона, продолжавшейся целых шесть дней. Результатом ее стали публикация в кратчайшие сроки под эгидой Виргинского университета 15 выступлений, составивших 439-страничный том, часовая передача, показанная по общефедеральному каналу ТВ, и газетные сообщения, регулярно публиковавшиеся в «Washington Post».

На конференции преобладал критический подход к личности и деятельности Джефферсона. Как заметил один из докладчиков, П. Финкельман, «не следует автоматически воспринимать его как лучшего из лучших только потому, что он был автором Декларации независимости». Выводы его звучали неожиданно как по содержанию, так и по форме: Джефферсон был отъявленным расистом, отрицавшим возможность совместного проживания белых и черных в обществе, основанном на равных правах. Попытки Джефферсона наложить запрет на работорговлю были неискренними,¹⁵ как и его программа постепенного освобождения негров-рабов. Успешное функционирование его любимого Монтичелло было возможно только благодаря рабскому труду. Праздновать 250-летие Джефферсона как борца за свободу, заключил докладчик, «отвратительно».¹⁶

Если П. Финкельман позиционировал себя в качестве прокурора, то основным «свидетелем обвинения» выступил Р. Кули — пожилой афроамериканец, заявивший, что он является прямым потомком Джефферсона и Салли Хемингз. По его утверждению, в Огайо и Иллинойсе жили и живут несколько поколений его родственников, которые знают, что в их жилах течет кровь автора Декларации независимости. По поводу отсутствия письменных доказательств Кули привел веский аргумент: «Мы тогда не умели писать. Мы ведь были рабами». А законные потомки Джефферсона, по его предположению, уничтожили все «неудобные» свидетельства после смерти третьего президента. Примечательно, что когда Кули закончил свое выступление, зал разразился овацией. Корреспондент «Washington Post», освещавший конференцию, отразил общее настроение следующим образом: «Похоже, защитники Джефферсона перешли к обороне. Непростые же времена настали для национальных кумиров!»¹⁷

Представляется, что наиболее объективный доклад о состоянии «джефферсоновcкого вопроса» был представлен П. Онуфом, преемником М. Петерсона на посту президента фонда им. Томаса Джефферсона Виргинского университета и главного организатора конференции (Thomas Jefferson Memorial Foundation).¹⁸ Согласившись, что в целом «акции Джефферсона падают в цене», Онуф всё же усомнился в том, что в «лагере Финкельмана» много сторонников, готовых идти с ним до конца и низвергнуть Джефферсона с пьедестала главного национального героя, превратив его в «главного национального злодея».¹⁹ Вместе с тем, по мнению Онуфа, «бездумная преданность образу» мифологизированного Джефферсона, характеризующая массовую американскую культуру, не могла не приводить в ужас серьезных исследователей эпохи ранней американской истории. Одной из основных причин того, что образ третьего президента претерпел девальвацию, Онуф видел в том, что к нему, как и к другим «отцам-основателям», зачастую применялись критерии современной «политкорректности». В результате Джефферсон оказывался прежде всего «белым расистом-рабовладельцем», а не отцом американской демократии. В заключении Онуф отметил, что бездумного преклонения перед автором Декларации независимости, которым грешила школа Малоуна — Петерсона, в академическом мире больше нет.

В аналогичном ключе выступила Дж. Эпплби, маститый специалист по ранней истории США.²⁰ Она, в частности, развила тезис Онуфа о некорректности применения к людям XVIII в. социокультурных стандартов нашего времени. Кроме того, заметила Эпплби, Джефферсон даже больше подвергается критике, чем другие «отцы-основатели», владевшие рабами, по той простой причине, что «очень немногие — и среди них не было лидеров Американской революции, — которые бы столь же много и открыто писали о рабстве и породившем его расизме… Можно до бесконечности изучать бумаги Вашингтона, Монро, Маршалла, Мэдисона и Джона Рэндольфа²¹ и не найти ничего подобного ^{рассуждениям Джефферсона} по своей ретроспективной честности».²²

Итог конференции подвел Г. Вуд. Проблема изучения Джефферсона, на его взгляд, состоит не в анализе его недостатков, а в «наших нереалистических ожиданиях» по поводу плодов его деятельности. «Мы совершаем большую ошибку, идеализируя и создавая знаковые фигуры из живых людей, которых ни в коем случае нельзя отрывать от места и времени, когда они жили». Ни один исторический персонаж не сможет отвечать всем требованиям, применяемым к истинным героям, потому что недостатки и упущения, присущие ему, как любому живому человеку, всегда будут стоять на пути того, чтобы сделать его святым на все времена.²³

Справедливости ради надо признать, что большинство авторов докладов, сделанных на конференции, касались сугубо конкретных сюжетов и приходили к вполне взвешенным выводам, несмотря на то, что основной задачей мероприятия было проследить, «как наследие Джефферсона перекликается с актуальными проблемами сегодняшнего дня, волнующими американцев».²⁴ Так, У. Лафебер пришел к выводу, что в целом дипломатия Джефферсона, несмотря на ряд упущений, вполне отвечала интересам быстро развивавшейся аграрной экономики страны. Дж. Грин напомнил слушателям, что «Записки о штате Виргиния», написанные в 1781 г., несмотря на определенные критические замечания по поводу расового неравенства, сыграли решающую роль в формировании национального самосознания американцев.²⁵

Своеобразным, хоть и не совсем серьезным финальным аккордом празднования 250-летия третьего президента США был шуточный судебный процесс, организованный Нью-Йоркской коллегией адвокатов под председательством члена Верховного суда США У. Ренквиста. Как сообщалось в «New York Times», обвинение против Джефферсона было выдвинуто по трем пунктам: 1) в бытность президентом он подорвал независимость судебной ветви власти; 2) жил в роскоши, сравнимой со временами Людовика XIV; 3) часто нарушал Билль о правах. Несмотря на множество представленных доказательств обвинения, Джефферсон был оправдан по всем статьям, а участники «судилища» устроили в его честь банкет.²⁶

Юбилей Джефферсона оказался настолько резонансным, что в следующем, 1994 г., был создан Международный Центр по изучению наследия Джефферсона в Монтичелло, в нескольких минутах ходьбы от его поместья. Автору данной статьи, стажировавшейся в Центре, было интересно узнать, что, несмотря на 186 лет, разделяющих время смерти Джефферсона и наши дни, существует множество сюжетов, связанных с его именем и временем, которые ждут дальнейшего исследования.

Основное внимание сотрудников, волонтеров и многих стипендиатов Центра сосредоточено на приведении в порядок (регистрации, сортировке и т.д.) ранее неизвестных — или не учтенных — документов и материалов, связанных с двумя сюжетами. Прежде всего это материалы, связанные с деятельностью Джефферсона после выхода в отставку с поста президента США 4 марта 1809 г. до его смерти 4 июля 1826 г. (Retirement Series). Во-вторых, изучение того, как конкретно функционировала рабовладельческая система труда в его поместье (сколько рабов использовались в разные периоды времени, их имена и фамилии, чем они занимались и т.д.). Для исследования повседневной жизни в Монтичелло активно используются и результаты археологических изысканий, которые также финансируются Центром.

Хотелось бы остановиться на результатах работы как Центра, так и американских коллег в целом по этим вопросам. Следует сразу же отметить, что оба сюжета — годы в отставке и рабство — тесно связаны, потому что именно в течение последних 17 лет жизни Джефферсон как никогда много времени своей плантации (в том числе и как экономическому предприятию) и делился своими соображениями с многочисленными корреспондентами (хотя, конечно, круг вопросов, интересовавших бывшего президента, был гораздо шире).²⁷

Хорошо известно, что взгляды Джефферсона на проблему рабства были в лучшем случае двойственны: с одной стороны, он относился к рабству как к социальному и моральному злу, которое необходимо было искоренить, с другой — в повседневной жизни он не сделал ничего существенного для достижения этой цели — ни на национальном уровне в бытность президентом, ни на частном, в собственном поместье. Важно отметить, что с годами Джефферсон всё в большей степени материально зависел от успешного функционирования своего хозяйства, основанного на рабском труде.²⁸ Справедливость этого утверждения станет очевидной, если попытаться реконструировать быт имения Джефферсона.

Как рачительный хозяин Джефферсон пришел к выводу, что гораздо прибыльнее, чем разведение табака, было выращивание пшеницы («культивация пшеницы во всех отношениях выгоднее табака. Она не только покрывает почву и делает ее, таким образом, более плодоносной, но и кормит работников ^labourers«). Интересно, что переход на выращивание пшеницы Джефферсон осуществил в том числе и из-за климатических условий: он считал, что в районе Шарлоттсвилля средняя температура имеет тенденцию понижаться; скоро, по его мнению, только для рабовладельцев Южной Каролины и Джорджии будет выгодно разводить табак.

Поскольку выращивание пшеницы требовало меньше работников, чем разведение табака, в Монтичелло образовался определенный избыток рабочей силы, который Джефферсон решил употребить в других целях. Дети-рабы, которые раньше собирали червей на табачных плантациях, были переквалифицированы в кузнецов, изготавливавших гвозди. В «Фермерской книге», которую Джефферсон вел много лет, говорится: «Мальчики от 10 до 16 лет станут делать гвозди, девочки — ткать. Потом и те, и другие будут овладевать более сложными ремеслами».²⁹

Фабрика по изготовлению гвоздей работала настолько успешно, что Джефферсон отметил в одном из писем: работающие на фабрике «мальчики-негры полностью покрывают расходы на обеспечение моей семьи… Я трачу от 400 до 500 долларов в год на продукты, и теперь эти деньги я получаю от продажи гвоздей».³⁰ Эти цитаты приводятся для того, чтобы показать, насколько привычно с течением времени Джефферсон стал относиться к рабскому труду прежде всего как источнику дохода.

А судьба в последние годы жизни автора Декларации независимости его не баловала. В 1815 г. он был вынужден продать библиотеке Конгресса свою гордость — семитысячное собрание книг за 23950 долларов.³¹ Но и это не помогло решить долговых проблем, обрушившихся на его семью в последние годы жизни. После его смерти дочь Марта пыталась сохранить Монтичелло в неприкосновенности, но, будучи не в состоянии содержать столь обширное хозяйство, в 1836 г. продала его частному лицу (с 1923 г. Монтичелло — музей). Большинство принадлежавших семье рабов также было распродано, причем в ряде случаев члены одной семьи попадали в разные руки — впрочем, это была вполне распространенная практика тех дней.³²

Нельзя не прийти к выводу, что в последние годы жизни Джефферсона проблема рабства окончательно перешла для него в категорию экономических вопросов. Похоже, что социально-моральный аспект этого «особого института»³³ утратил для автора Декларации независимости какую бы то ни было актуальность. Как выразился П. Гей, несмотря на энергичные нападки на рабство в молодости, с течением времени Джефферсон «научился жить не только с ним, но и с него».³⁴

Противоречивость и неоднозначность взглядов Джефферсона в отношении к ключевым вопросам политической жизни США на последнем этапе его жизни ярче всего можно видеть в том, как он реагировал на Миссурийский кризис 1819 — 1820 гг. Как известно, ситуация в конгрессе по вопросу о принятии штата Миссури в Союз была осложнена из-за принципиального несогласия южных и северных штатов по вопросу о распространении рабства на новой территории.³⁵ Северяне добивались постепенной ликвидации рабства за счет присоединения к Союзу только свободных штатов, в ответ на что южане начали угрожать сецессией.

Джефферсон воспринимал инициативу северян как угрозу для целостности Союза и для республиканизма в целом. Ему представлялось, что запрет со стороны федерального правительства населению Миссури сохранять рабство противоречил положениям конституции и очевидно посягал на права отдельных штатов. Джефферсон был убежден, что конгресс не мог по закону «регулировать [юридическое] состояние людей разного цвета кожи, проживающих в штате». На решение вопроса о рабстве «исключительным правом» обладал каждый отдельный штат.³⁶ Если федеральное правительство самовольно присваивало себе это право, возмущался Джефферсон, не будет ли его следующим шагом объявление всех рабов свободными людьми — «в этом случае все белые к югу от Потомака и Огайо должны будут эвакуировать свои штаты, и повезет тем, кто сделает это раньше других».³⁷ Эти почти истерические рассуждения по своей сути, конечно, перекликаются с Виргинскими и кентуккийскими резолюциями 1798 г. в защиту прав штатов. Обращает на себя внимание и то, что в 1820 г. их автор использовал приведенную в них аргументацию для защиты рабства. Даже Д. Малоун, самый снисходительный из всех биографов Джефферсона, признавал, что позиция его кумира по поводу прав штатов в 1820 г. «граничила с фанатизмом».³⁸ Когда несколькими годами раньше некто Э. Коул, молодой человек с северо-востока, попросил автора Декларации независимости выступить в пользу отмены рабства, он услышал лишь ни к чему не обязывающий ответ: «Час освобождения приближается. Он наступит».³⁹ Представляется очевидным, что в последние годы жизни Джефферсон не видел этот «час» в ближайшем будущем и не собирался приближать его сам.

И тем не менее зададимся вопросом: каким Джефферсону виделось будущее рабства? Ведь, по его мнению, с одной стороны, с ним должно быть покончено, а с другой — федеральное правительство не имело права его запрещать в новых штатах. Историки давно пытались разрешить эту дилемму. Нам специально не доводилось заниматься этой темой, но в беседах с американскими коллегами одна достаточно оригинальная позиция, позволяющая ответить на этот вопрос, привлекла к себе наше внимание. В соответствии с ней Джефферсон полумистическим образом верил в оздоровительные возможности Запада. Бескрайние земли, лежащие за Миссисипи, должны были, по его мнению, «разбавить», а потом и окончательно «растворить» отрицательные свойства рабства. Как он сам выразился, «распространение на большом пространстве земли сделает их (рабов. — М. Т.) более счастливыми и, соответственно, облегчит их эмансипацию».⁴⁰ Если попытаться представить себе эту весьма загадочную по своему конкретному воплощению перспективу, то нельзя не согласиться с формулировкой Дж. Эллиса: «Рабство мигрирует на Запад и просто исчезнет с лица земли».⁴¹ По всей видимости, передвижение рабства на Запад, с глаз долой, для Джефферсона представляло собой своего роды развитие концепции, что белые и черные не смогут жить бок о бок в одном обществе и освобожденных рабов надо будет вывезти в Африку.⁴²

Проблема рабства — наиболее уязвимой части наследия автора Декларации независимости, — как известно, еще долго оставалась нерешенной. Противоречивость ее лучше всего можно проиллюстрировать следующим фактом. На стене мемориала Джефферсона в Вашингтоне приведена выдержка из изречения, призванная, по задумке авторов мемориала, продемонстрировать его отношение к статусу негров-рабов: «Ничто более определенно не написано в книге судьбы, чем то, что эти люди должны быть свободными». В мемориале здесь поставлена точка, однако в этой фразе Джефферсона, взятой из его автобиографии, стоит запятая, за которой следует: «…не менее определенно и то, что эти две расы не смогут жить в одном государстве… природа, привычка, восприятие провели непреодолимые грани, их разделяющие». Эта избирательность авторов мемориала, ставшая в наши дни недопустимой для академических кругов, не мешает американскому обществу в целом считать Джефферсона наряду с Вашингтоном, Линкольном и Рузвельтом одним из наиболее выдающихся государственных деятелей страны.

¹ International Center for Jefferson Studies, Monticello. Подробнее о деятельности центра ниже.
² Jeffersonian Legacies. Charlottesville, 1993, p. VIII, 395, 415.
³ Сама дата смерти Джефферсона, 4 июля 1826 г., в день 50-летия подписания главного документа, им созданного, Декларации независимости, многими была воспринята как знак свыше.
⁴ Peterson M. The Jefferson Image in the American Mind. New York, 1960, p. 375 — 376.
⁵ Shuffleton F. Thomas Jefferson: A Comprehensive Annotated Bibliography of Writings about Him, 1826 — 1980. New York, 1983; idem. Thomas Jefferson, 1981 — 1990: An Annotated Bibliography. New York, 1990.
⁶ Впервые обвинения в адрес президента Джефферсона, что он тайно сожительствует со своей рабыней-мулаткой Салли Хемингз и имеет от нее детей, были высказаны в 1802 г. профедералистским журналистом Дж. Каллендером. Впоследствии, особенно начиная со второй половины XX в., этому сюжету было посвящено множество работ — как академического, так и псевдонаучного характера. Точку в дискуссии поставила в 2008 г. А. Гордон-Рид, доказавшая на основе сделанных ДНК-тестов, многочисленных интервью и т.д. правомерность этой версии в своей монографии и получившей за нее Пулицеровскую премию: Gordon-Reede A. The Hemingses of Monticello: an American Family. New York, 2008. В отечественной историографии этому сюжету посвящена статья Н. Н. Болховитинова «Счастье и трагедия Томаса Джефферсона и Салли Хемингз» (Вопросы истории, 2003, N 9, с. 126 — 131).
⁷ Malone D. Jefferson and His Time, v. 1 — 6. Boston, 1948 — 1981.
⁸ Самая известная, итоговая монография Петерсона вышла в 1970 г.: Peterson M. Jefferson and the New Nation: A Biography. New York, 1970.
⁹ Levy L. Jefferson and Civil Liberties: the Darker Side. Cambridge, 1963.
¹⁰ Jordan W. White over Black: American Attitudes towards the Negro, 1550 — 1812. Chapel Hill, 1968.
¹¹ McKitrick E. The View from Jefferson’s Camp. — New York Review of Books, 17.XII.1970, p. 35 — 38.
¹² Elkins S., McKitrick E. The Age of Federalism: The Early American Republic, 1788 — 1800. Oxford, 1993.
¹³ Pocock J.G.A. The Machiavellian Moment: Florentine Political Thought and the Atlantic Republican Tradition. Princeton (N.J.), 1975.
¹⁴ Wills G. Inventing America: Jefferson’s Declaration of Independence. Garden City — New York, 1978.
¹⁵ Как известно, в 1808 г., в конце второго срока президентства Джефферсона конгресс США принял закон, запрещавший работорговлю.
¹⁶ Jeffersonian Legacies, p. 181 — 221. Позже вышла монография П. Финкельмана «Рабство и отцы-основатели» (Finckelman P. Slavery and the Founders: Race and Liberty in the Age of Jefferson. New York, 2001).
¹⁷ Washington Post, 17.X.1992.
¹⁸ Летом 2012 г. Онуф подал в отставку с занимаемого поста, оставаясь при этом профессором университета.
¹⁹ Выступление Онуфа было сразу же опубликовано в William and Mary Quarterly (L, October 1993, p. 673 — 675).
²⁰ В 1991 г. она была президентом Организации Американских историков, а в 1997 — Ассоциации историков Америки.
²¹ Все они были крупными виргинскими плантаторами.
²² Jeffersonian Legacies, p. 1 — 15. Одна из приведенных цитат взята из тома о Джефферсоне в президентской серии (Appleby J, Thomas Jefferson. New York, 2003, p. 1 — 3).
²³ Wood G. Jefferson at Home. — New York Review of Books, 13.V.1993), p. 6 — 9. Впоследствии это выступление было включено в монографию, посвященную конференции (Jeffersonian Legacies, p. 395 — 415).
²⁴ Jeffersonian Legacies, p. VII.
²⁵ Ibid, p. 370 — 393, 225 — 253.
²⁶ New York Times, 24. VI. 1994, B-1, 3.
²⁷ На сегодняшний день публикация бумаг Джефферсона, начавшаяся в 1950 г. Дж. Бойдом (The Papers of Thomas Jefferson. Princeton), дошла только до первых лет президентства Джефферсона. Поэтому издание всех возможных материалов, связанных с последними годами жизни, проведенными в Монтичелло, обретает особую актуальность.
²⁸ По последним сведениям, в 1817 г., например, в Монтичелло трудилось 140 рабов. Всего же на протяжении жизни Джефферсону принадлежало более 600 негров-невольников.
²⁹ Цит. по: Wiencek H. The Dark Side of Thomas Jefferson. — Smithsonian Magazine, October 2012, pt 3.
³⁰ Ibid., pt 4.
³¹ В Библиотеке Конгресса планируется воссоздать на основании сохранившихся записей в отдельном отсеке именно то собрание книг.
³² Все рабы, принадлежавшие президенту Вашингтону, освобождались по условиям его завещания после его смерти. Джефферсон же распорядился освободить после своей смерти только 10 — 12 человек.
³³ Термин «особый институт» в применении к рабству широко использовался на Юге США до и во время Гражданской войны и имел вполне положительную коннотацию как, например, в речах Дж. Кэлхуна и вице-президента Конфедерации А. Стивенса.
³⁴ Gay P. The Enlightenment, v. 2. New York, 1969, p. 410.
³⁵ Результатом дебатов в Конгрессе стал Миссурийский компромисс 1820 г.: штат Миссури был принят в Союз как рабовладельческий, штат Мэн — как свободный. В дальнейшем решили принимать в Союз по два штата, один — свободный, другой — рабовладельческий. В результате компромисса область рабовладения расширилась: рабство запрещалось только севернее 36°30′ с.ш. и западнее р. Миссисипи.
³⁶ Цит. по: Malone D. Op. cit., v. 6, p. 336 — 337 (Thomas Jefferson to John Holmes, April 22, 1820).
³⁷ The Writings of Thomas Jefferson, v. 10. New York, 1899, p. 177 (Thomas Jefferson to Albert Gallatin, Dec. 26, 1820).
³⁸ Malone D. Op. cit., v. 6, p. 356.
³⁹ Цит. по: Jeffersonian Legacies, p. 413.
⁴⁰ The Writings of Thomas Jefferson, v. 10, p. 175 — 178, 191 — 192 (TJ to Albert Gallatin, Dec. 26, 1820 & TJ to Henry Dearborn, August 17, 1821).
⁴¹ Ellis J. American Sphinx. The Character of Thomas Jefferson. New York, 1997, p. 322.
⁴² О неравных природных возможностях белых и черных Джефферсон писал еще в «Заметках о штате Виргиния».