Права Штатов

Принцип «прав штатов» был выражен в преамбуле Конституции Конфедерации многозначительной фразой «Каждый штат действует суверенно и независимо»

Сецессия была основана на идее «прав штата» (или, как стали говорить после Гражданской войны – «прав штатов»). Она превозносила власть отдельных штатов над властью Федерального правительства. В основе её лежит теория о суверенитете штата – то есть в Соединенных Штатах главный груз политической власти лежит на отдельных штатах. В соответствии с принципом «прав штатов» чувство преданности штату превалирует над национальным патриотизмом. До войны, этот принцип находил выражение в различных формах и в разное время, как на Севере, так и на Юге. Во время войны он возродился в Конфедерации.

Конституцию можно интерпретировать по-разному. В статье, дающей Конгрессу всю «необходимую и надлежащую» власть для приведения в жизнь полномочий особого характера, министр финансов Александр Гамильтон видел достаточное разрешение для его финансовой программы, включавшей в себя создание национального банка. Тогда же государственный секретарь Томас Джефферсон обнаружил запрет на решения Конгресса такого рода: полномочий по созданию банка Конгрессу не передавалось, эти полномочия оставались за штатами. Президент Джордж Вашингтон встал на сторону Гамильтона и подписал законы, принятые Конгрессом в поддержку плана Гамильтона. В итоге Джефферсон подал в отставку из правительства Вашингтона и вместе с Мэдисоном организовал оппозицию этим решениям. Таким образом в 1790-х годах организовались две партии, Федералистов и Республиканцев, одна – желающая расширять «подразумеваемые полномочия», данные Конституцией, другая – настаивающая на «чётком следовании» этому документу.

Республиканцы уже говорили, что большинство «федералистских» законов неконституционны, но особенно они распалились в 1798 году, когда Конгресс принял Законы о чужаках и о подстрекательстве. Закон о подстрекательстве, позволявший арест и наложение штрафов на тех, кто высказывал что-либо «лживое, скандальное и злонамеренное» в адрес правительства, Конгресса или президента, казался вопиющим нарушением Первой поправки, гласившей, что Конгресс не может принимать законы, ограничивающие свободу слова или прессы.

Какой орган должен решать вопросы о конституционности? Конституция прямо не давала Верховному суду права изучать эти вопросы, и республиканцы отрицали, что суд правомочен затребовать такие полномочия. Их лидеры, Джефферсон и Мэдисон, утверждавшие, что эти вопросы должны решать легислатуры штатов, выразили свои точки зрения в двух резолюциях – одной, анонимно написанной Джефферсоном, и принятой легислатурой Кентукки (1798-1799), и второй, написанной Мэдисоном, и принятой легислатурой Виргинии (1798).

Эти кентуккийская и виргинская резолюции содержали следующие заявления: Федеральное правительство создано согласно «договору», или соглашению между штатами. Оно является ограниченным правительством, имеющим только особым образом делегированные полномочия. Когда бы оно не попыталось покуситься на дополнительные, неделегированные полномочия, эти его действия будут «неодобренными, недействительными и не иметь силы». Договаривающиеся стороны, штаты, должны самостоятельно решать, когда и каким образом центральное правительство превысило свои полномочия. Легислатуры штатов должны служить «охранниками» и следить за неконституционными решениями. «Аннулирование» решений центрального правительства – «правомерное средство», если оно зайдет слишком далеко. Резолюции призывали все штаты объединиться и объявить Законы о чужаках и о подстрекательстве аннулированными и не имеющими силы, и потребовать этого же на следующей сессии Конгресса, но ни один штат не последовал за Виргинией и Кентукки.

«Права штатов» и «строгое следование Конституции» были обычными аргументами оппозиционных партий (такими они и остались в американской истории). Пока республиканцы были не у власти, они оставались строгими последователями Конституции, но как только они попали во власть с Джефферсоном в должности президента, они использовали все возможности федерального правительства для проведения в жизнь представляемых ими интересов. И в действительности они, по словам федералистов, теперь придерживающихся точки зрения «прав штатов», использовали полномочия намного большие, чем правомерные и конституционные.

Правительство Джефферсона в 1803 году купило у Франции Луизиану, даже несмотря на то, что Конституция не давала Конгрессу полномочий по принятию новых территорий. Джефферсон сам имел сильные сомнения в конституционности этого решения, но решил преодолеть их. Правительство также в 1807 году наложило эмбарго, запретив американским судам покидать американские порты, тогда как Конституция позволяла Конгрессу только регулировать межштатовую и внешнюю торговлю, но не запрещать её. В ярости от покупки Луизианы, группа крайних федералистов, Совет Эссекса, заговорила об отделении Новой Англии. Проклиная эмбарго, многие вспомнили о доктрине «прав штатов». Молодой федералист из Нью-Хэмпшира, Дэниел Уэбстер, перефразировал кентуккийскую и виргинскую резолюции, говоря: «Правительство Соединенных Штатов это делегированное, ограниченное правительство».

Во время президентства друга и последователя Джефферсона, Джеймса Мэдисона, новоанглийские последователи «прав штатов» заручились большой поддержкой в противостоянии войне 1812 года. В Конгрессе Уэбстер напал на закон о воинской повинности и добился его непринятия. «Применение подобных мер, неконституционных и незаконных, должно быть предотвращено принятием мер, являющихся конституционными и правомочными» — заявил он, призывая Нью-Хэмпшир к аннулированию этого закона. «Священной обязанностью правительства штатов должны стать защита его власти над его собственным ополчением и защита его граждан от деспотичного правительства». И на деле, некоторые штаты Новой Англии, отказавшись поддержать войну, свели на нет военные достижения федерального правительства. Новоанглийский секционализм достиг апогея на Хартфордском конвенте (1814-1815), который потребовал внесения изменений в Конституцию, и пригрозил сецессией, если это не будет сделано.

Некоторые из последователей Джефферсона обернулись против него, когда он, на их взгляд, отдалился от своих принципов. Его дальний родственник и (до 1804 года) лидер Палаты представителей Джон Рэндольф из Роанука, организовал в Республиканской партии фракцию «прав штатов», известную как Квиды. Рэндольф оставался фанатичным защитником прав Виргинии. Джон Тэйлор из Каролины, столь же последовательный, но более оригинальный мыслитель, чем Рэндольф, был лидером так называемой «Виргинской школы», которой придерживались также Сэнт-Джон Такер и Спенсер Роан. Эти люди придали смысл сопротивлению централизаторской тенденции, особенно – работе Верховного суда под председательством виргинца Джона Маршалла. Джефферсон, выйдя в отставку с поста президента, присоединился к противникам федералистски-настроенных судей, которые подобно «сапёрам и минёрам» подкапываются под Конституцию. Сторонники «прав штатов» из Джорджии, лидером которых был Уильям Крауфорд, вели собственный спор с Маршаллом, который выступил против них, когда штат принял решение о выселении индейских племён с их племенных земель.

Джон Кэлхун присоединился к сторонникам «прав штатов» поздно, но сделал для развития этой теории больше, чем кто-либо из них. В Конгрессе Кэлхун поддержал войну 1812 года, защищал протекционные тарифы, внутренние улучшения за федеральный счёт и создание национального банка. К 1828 году он признал протекционные тарифы не только наносящими вред его родной Южной Каролине, но и противоречащими Конституции. Затем он начал вырабатывать собственную систему сопротивления штатов неконституционным законам.

Кэлхун уточнил и развил доктрину «стражи», которую Мэдисон и Джефферсон представили в Виргинской и Кентуккийской резолюциях. Он основал свою теорию на утверждении, что народ (а не правительство) штатов является суверенным, и, воспользовавшись этим суверенитетом, он ратифицировал и признал действующими как конституцию штата, так и Конституцию США. Они сделали это, говорил он, через своих делегатов на специально созванных конвентах. В этом способе ратификации он обнаружил процедуру решения вопросов о конституционности. Съезды граждан штата, а не легислатуры, как в предложении Мэдисона и Джефферсона, могут аннулировать федеральные законы. Подобный закон остаётся аннулированным и недействующим, до тех пор, пока три четверти штатов не ратифицируют конституционную поправку, дающую Конгрессу решать спорный вопрос. Если они сделают так, то у штата, аннулировавшего спорный закон, остаётся ещё один выход из ситуации – сецессия. Точно также, как штат может быть принят в США путём ратификации Конституции, он может выйти путём отзыва своей ратификации.

Южная Каролина протестировала нуллификацию в 1832 году, когда съезд граждан штата объявил все протекционистские тарифы, особенно тарифы 1828 и 1832 годов, не действующими на территории штата. Кэлхун ушёл в отставку с поста вице-президента, и нуллификаторы отправили его в Сенат, представлять их дело. Его оппонентом был Дэниел Уэбстер, теперь – сенатор от Массачусетса, ставший из сторонника «прав штатов» националистом, тогда как Кэлхун проделал обратный путь. «Истина, — настаивал Уэбстер, — заключается в том, что, в свете определенной целеустремлённости, народ Соединенных Штатов является единым народом, и никакие искусные аргументы и никакие едва заметные различия не повредят этому». По словам нового Уэбстера, штат может выйти из Союза, но только в результате революции, а не опоры на какие-либо конституционные права. Он настаивал на том, что, оставаясь в Союзе, штат не может аннулировать решения Конгресса, поскольку нуллификация никаким правом не является.

Президент Эндрю Джексон, соглашаясь с Уэбстером, назвал нуллификацию изменой, и обратился к Конгрессу за разрешением использовать армию и флот для исполнения этих законов. Хотя у нуллификаторов нашлись сторонники в других Южных штатах, ни один из этих штатов не поддержал официально выступление Южной Каролины. Когда Конгресс принял, а президент Джексон подписал компромиссный закон, значительно снижавший ставки тарифа, Кэлхун назвал это победой нуллификации. Но нуллификация не работала так, как на то рассчитывал Кэлхун. Она не была признана законной и конституционной процедурой. Кэлхун осознал, что один штат, без поддержки, бессилен противостоять федеральным властям. Поэтому он начал культивировать дух единения среди рабовладельческих штатов.

Рабство, согласно Кэлхуну, занимает особое место в Конституции и конечно занимает особое место в его теории «прав штатов». Он настаивал, что оно является только лишь разновидностью собственности, которую Конституция признаёт особо (хотя, на самом деле, документ не называет рабов и рабство по имени, он упоминает только «свободных лиц», «всех остальных лиц» и «лицо, обязанное к служению или работе»). Следовательно, нуллификация может быть использована для защиты или усиления рабства, но не для нападок или ослабления этого института.) Кэлхун энергично возражал, когда после 1842 года некоторые штаты пытались создать свою форму нуллификации, принимая законы о «личной свободе», которые запрещали властям штатов помогать в исполнении федерального Закона о Беглых Рабах 1793 года.

Кэлхун пришёл в ярость, когда Палата представителей, хоть и без Сената, приняла в 1848 году «оговорку Уилмота», направленную на запрет рабства на территориях, полученных в результате войны с Мексикой. Затем, когда был принят Компромисс 1850 года, предлагавший принять Калифорнию свободным штатом, и тем самым установить равновесие между рабовладельческими и свободными штатами, он заявил, что для рабовладельческих штатов настало время прибегнуть к последнему средству – сецессии.

В 1850-х годах доктрина «прав штатов» превратилась в догму власти штата – власти, которая распространялась и за пределы самого штата. Развитию этой догмы помог вопрос рабства на территориях.

Многие северяне придерживались позиции, что Конгресс может запрещать рабство, как это было сделано в случае с Северо-западной территорией в Северо-западном ордонансе (1787, 1789) и в отношении части территории, приобретённой при покупке Луизианы, решением Миссурийского компромисса (1820-1821). Кое-кто отстаивал «народный суверенитет», или «суверенитет скваттеров», которые позволяли поселенцам самостоятельно отвечать на вопрос разрешения рабства на отдельно взятой территории, и этот принцип был введен в Закон Канзас-Небраска в 1854 году. Но прорабовладельческие южане настаивали, что запрещение рабства, будь то решением Конгресса, либо решением местных жителей, является неконституционным.

С точки зрения сторонников рабства, суверенные штаты делегировали Конгрессу полномочия лишь принимать определённые «правила и инструкции» для территорий, но не устанавливать основной курс для них. Обращаясь с этим вопросом, федеральное правительство должно действовать как обычный попечитель штатов, и обязано обеспечивать исполнение законов штатов, в частности, законов в отношении рабства. «Права штатов» больше не были простой защитой местного самоопределения, они стали средством для распространения законов штатов на людей вовне этих штатов.

Теория теперь требовала расширения федеральной власти больше, чем её уменьшения, по крайней мере – в отношении территорий, хотя эта власть может быть использована исключительно для защиты рабства. Как сказал в 1855 году президент Франклин Пирс, федеральному правительству было «запрещено касаться этого вопроса с намерением напасть на него», разрешено касаться только «с намерением защитить». Прорабовладельческие юристы смотрели на Верховный суд с надеждой на поддержку их новой теории суверенитета штата. Суд угодил им решением по делу Дреда Скотта (1857), которое мимоходом объявило неконституционным запрет Миссурийским компромиссом рабства на части территорий из покупки Луизианы. Верховный судья Роджер Тэни сказал: «Правительство Соединенных Штатов не имело права вмешиваться с целью, отличной от защиты прав собственника (рабов)».

Через некоторое время серьёзный вызов федеральному правительству, с использованием «прав штатов» бросили не из южных штатов, а из Висконсина, который вспомнил об этой доктрине чтобы напасть на рабство, а не чтобы его защитить. Когда федеральный суд обвинил Шермана Бута в нарушении Закона о беглых рабах 1850 года, верховный суд Висконсина несколько раз (1854-1855) прибегал к habeas corpus, и освобождал его на основании того, что тот закон является неконституционным. Бут и его последователи – антирабовладельческие радикалы сделали «права штатов» проверкой на устойчивость новой Республиканской партии; они требовали, чтобы кандидаты от этой партии проводили в жизнь принципы Виргинской и Кентуккийской резолюций 1798 и 1799 годов. В деле «Эйблман против Бута» Тэни и Верховный суд вновь поддержали южан, выступив против северного понимания «прав штатов». Они аннулировали решение верховного суда Висконсина.

Губернатор Висконсина через некоторое время напомнил о суверенитете своего штата. В качестве командующего войсками ополчения он бросил вызов президенту США – главнокомандующему армией и флотом США. «Настоящим сообщается, — писал он капитану одной из рот ополчения штата, — что вы, в случае возможного конфликта между властями США и властями данного штата, не обязаны повиноваться приказам, отданным властями США, но обязаны повиноваться приказам, отданным вышестоящими должностными лицами, действующими по законам штата». Когда капитан ответил, что он считает изменой неповиновение президентским приказам, губернатор уволил его и распустил его роту. Это было в 1860 году, за несколько месяцев до того, как Южная Каролина начала сецессию южных штатов.

Некоторые защитники сецессии оправдывали её как революционное право, но большинство из них опиралось на конституционные основы. В Декларации о причинах сецессии Южной Каролины в 1860 году цитировалась декларация того же штата от 1852 года, в которой говорилось, что «частые нарушения Конституции Соединенных Штатов федеральным правительством и его вторжение в заповедные права штатов» могут оправдать выход штата из Союза. Решение о сецессии Южной Каролины, принятое той процедурой, какую предписывал Кэлхун, просто отозвало ратификацию Конституции и соответствующих поправок. Решения о сецессии других штатов делали то же самое.

Конституция Конфедерации доказала свою непостоянность в вопросе о правах штатов. Она не содержала положений о сецессии, но преамбула её указывала, что каждый штат действует «суверенно и независимо». Одна статья (как и Десятая поправка к Конституции США) утверждала, что «неделегированные полномочия остаются за штатами». Тем не менее, штаты в важных вопросах были ограничены. Например, они не могли (как не могли этого и штаты Союза) принимать любые законы, «препятствующие выполнению обязательств по договорам». Они не могли избавиться от рабства, так как граждане всех штатов имели право «перемещаться и проживать в любом штате данной Конфедерации, вместе со своими рабами и собственностью».

Конгрессу запрещалось вводить налоги пошлины «с целью поддержки и стимулирования какой-либо из отраслей экономики», но в некоторых случаях ему была дана власть, большая, чем у Конгресса США. Неопределенность в вопросах территорий и рабства была ликвидирована. Конфедерация могла «приобретать новые территории», а Конгресс имел право «устанавливать законы» (а не просто издавать «правила и инструкции») для новых территорий. На всех территориях «институт негритянского рабства» был «признан и охраняем Конгрессом и местным правительством». Конгресс мог принимать «необходимые и надлежащие» законы для исполнения своих особых полномочий. Если они, или любые другие законы, вызывали спор об их конституционности, этот вопрос должны были окончательно разрешать суды (им отдано предпочтение перед легислатурами или съездами граждан штата). Это было выражено следующим образом: «судебная власть распространяется на все дела, возникающие на основе настоящей Конституции».

В общем, новая Конституция была более национальной, чем старая, в отношении рабства, которое было гарантировано как общенациональный институт. В отличие от своего предшественника, этот документ не предоставлял оснований для нуллификации и сецессии, несмотря на то, что в преамбуле штаты-участники назывались «суверенными» и «независимыми». Тем не менее, в Конфедерации оставалась возможность для заявления «прав штатов».

Чтобы отвоевать независимость, Конфедерация нуждалась в достаточно сильном правительстве, способном заполучить все необходимые человеческие и материальные ресурсы, но некоторые ведущие политики штатов больше не желали уступать власть конфедеративному правительству, как это они делали федеральному. Обращаясь к принципу «прав штатов», они сопротивлялись попыткам администрации Джефферсона Дэвиса контролировать прорывателей блокады и промышленников, реквизировать рабов и иную собственность, и даже – набирать войска. Джорджия была центром неповиновения, а самый шумный из губернаторов Джозеф Браун, и вице-президент Александр Стивенс – самыми деятельными подстрекателями и философами сопротивления. Северная Каролина во время губернаторства Зевулона Вэнса была ещё одним важным центром обструкционизма, хотя практически все штаты имели свои поводы для выражения недовольства конфедеративными мероприятиями.

Самым серьёзным вопросом была конституционность законов о воинской повинности (апрель/сентябрь 1862 и февраль 1864). Дэвис оправдывал это решение, основываясь на конституционное положение, дающее Конгрессу полномочия набирать и снабжать армии. Но Браун и Стивенс утверждали, что конфедеративное правительство может набирать армии, обращаясь с официальной просьбой к штатам, которые, как они говорили, имели исключительное конституционное право объявлять призыв. Стивенс заявлял: «Граждане штатов, не присягали на верность правительству Конфедеративных Штатов и не обязаны ему военной службой, только если о том не попросит их родной штат». Браун возражал Дэвису, называя воинскую повинность «силовым и опасным захватом Конгрессом заповедных прав штатов.»

Чтобы провести воинскую повинность в жизнь, Конгресс разрешил президенту прекратить действие предписаний habeas corpus. Для Стивенса это было таким же злом, как и сама повинность. Он денонсировал прекращение в резолюции, принятой легислатурой Джорджии, которая была опубликована вместе с речами Брауна и сводного брата Стивенса — Линтона Стивенса и разошлась большим тиражом. Легислатуры Северной Каролины и Миссисиппи вынесли подобные решения.

Вопрос о конституционности не мог быть передан Верховному суду Конфедерации за отсутствием последнего. В 1861 году временный Конгресс предусмотрел создание подобного суда с правом юридического пересмотра, но постоянный Конгресс создал только систему судов низшей инстанции. Когда в 1863 году Конгресс решился на создание верховного суда, его оппоненты возразили из-за угрозы потенциального подчинения ему верховных судов штатов. Поэтому им были переданы функции по рассмотрению конституционности как законов штатов, так и конфедеративных законов. Верховный суд Джорджии и всех остальных штатов, за исключением Северной Каролины, поддержали конфедеративные законы о воинской повинности. «Когда Конгресс призывает граждан на военную службу, — говорилось в решении техасских судей, — права правительства штата должны уступить перед первостепенным требованием Конгресса.»

Несмотря на про-конфедеративные решения судов в штатах, конфликт между правительством Конфедерации и правительствами штатов продолжился. Техас отказался уступить управление своими войсками, также поступили Алабама и Миссисиппи и все штаты на побережье мексиканского залива, за исключением Флориды. Тем не менее, судьи из Флориды наложили запрет офицерам армии Конфедерации на пользование Флоридской железной дорогой, — запрет, который они не исполнили.

Более серьёзные препятствия чинила Северная Каролина, губернатор которой Зевулон Вэнс прилагал все усилия по «защите прав и чести штата». Он говорил, что ему «мучительно» смотреть на то, как северокаролинцами командуют иностранцы, — так он называл людей из других штатов, — и требовал, чтобы их офицерами тоже были северокаролинцы. Заведуя «прорывателем блокады» «Advance», обеспечиваемым за счёт штата, он отказывался предоставлять на нужды Конфедерации половину грузового пространства. Он скопил на складах униформу, обувь и одеяла, выдавая их только северокаролинским войскам, в то время как армия Роберта Ли в Виргинии страдала от нехватки подобных припасов. Когда чиновников из руководства штатов освободили от призыва, он нанял на государственную службу тысячи мужчин, чтобы только уберечь их от армии Конфедерации.

Губернатор Джорджии Браун в создании ненужных должностей пошёл ещё дальше. Призвав под ружьё десять тысяч ополченцев, он отказался позволить им поступить на службу Конфедерации, даже когда президент Дэвис в 1864 году направил ему официальный запрос – ведь Браун раньше говорил, что президент имеет право так поступить. Теперь Браун настаивал на том, что он защищает свой штат «как от внешних угроз, так и от внутренних узурпаций». Военный министр Конфедерации сравнил его с новоанглийскими губернаторами, которые противодействовали ведению войны 1812 года. Браун отрицал определения «непокорный губернатор» и «лояльные штаты», придуманные чиновниками в Ричмонде. Он говорил, что подобные определения «противоречат принципам, на которых мы вступили в это противостояние в 1861 году». Конфедеративное правительство было «представителем или творением штатов» и его чиновники не должны «рассуждать о лояльности и нелояльности суверенных штатов к их представителю в центре – о лояльности творца к своему творению».

Право на сецессию логически проистекало из доктрины Кэлхуна. Тем не менее, Вэнс не захотел услышать тех северокаролинцев, которые в 1863 году заговорили о созыве нового сецессионного конвента. Когда Уильям Шерман после падения Атланты предложил джорджианцам выйти из состава Конфедерации и заключить сепаратный мир, Браун и Стивенс отказались, хотя Стивенс однажды написал в частном письме: «Должен ли какой-либо штат в момент, когда становится ясно, что война более не следует целям защиты его безопасности, воспользоваться окончательным правом и выйти из состава страны?» В начале 1865 года как минимум один плантатор из Джорджии высказал подозрение, что Стивенс и его соратники раздумывают «над тем, как бы выйти этому и двум другим штатам из Конфедерации и защищать себя самостоятельно».

В реальности, ни один штат не пришёл к мысли о выходе из Конфедерации, и большинство из них избегало крайних позиции «прав штатов». И, тем не менее, у Дэвиса были основания для недовольства. В частном письме от 15 декабря 1864 года он писал, что все трудности происходят из-за «постоянного вмешательства со стороны законодательной, исполнительной и судебной властей некоторых штатов, воспрепятствования действиям правительства, несоблюдения его законов, осуждения его вынужденной политики, нанесения вреда доверию людей, и ведения себя так, будто бы нет иного общественного врага, кроме правительства, которое они сами создали для общей обороны, и единственной надеждой которого была защита от неописуемых ужасов деспотизма янки».

Историки расходятся по поводу важности «прав штатов», как причины поражения Конфедерации. Один писатель зашел так далеко, что предложил выбить на могильном камне Конфедерации эпитафию «Умерла из-за «прав штатов»». Другие преуменьшают их роль, сосредотачиваясь на том, что они были символом основным обид (чем они и являлись на самом деле). Некоторые доказывают, что польза от них была больше, чем вред, поскольку они служили предохранительным клапаном против возможного разрушительного недовольства.

Доктрина оказала влияние на исход событий как прямо, так и через своё воздействие на личность Дэвиса. Он гордился тем, что был сторонником «прав штатов» и строгого следования конституции, и хотя его оппоненты обвиняли его в диктатуре, в общем он внимательно следовал букве конфедеративной Конституции. Лондонская «Times» в 1865 году назвала одной из причин поражения Конфедерации нежелание президента «рискнуть и принять на себя диктаторские полномочия» — единственное, что «подходит для успешного управления революцией.»

Впоследствии Дэвис согласился со Стивенсом по основным вопросам войны. В «A Constitutional View of the Late War between the States» (1868—1870) Стивенс утверждал, что «это была борьба между принципами федерализма с одной стороны, и централизации или консолидации, с другой». В «The Rise and Fall of the Confederate Government» (1881) Дэвис пишет, что конфедераты «воевали за сохранение правительствами их штатов всех принадлежащих им прав и полномочий». Оба мужчины забыли, что целью суверенитета штатов, прав штатов, сецессии и создания Конфедерации было сохранение рабства.