Война Юга и Севера: Мнения, оценки, опасения и надежды северян

Американской гражданской войне посвящены десятки тысяч изданий. Только за два последние десятилетия вышли в свет более тысячи книг, часть которых в аннотированном виде представлена в опубликованном в 1996 г. ценном библиографическом справочнике. Он охватывает практически все стороны жизни американского общества в военные годы — от боевых схваток, экономики, внешних сношений, социального положения до искусства, литературы и историографии (31 раздел и три указателя — авторский, предметный и указатель названий аннотированных книг).1

Усилиями нескольких поколений историков досконально изучены причины, развитие и итоги грандиозного конфликта, а результаты исследований обобщены в историографических работах. После анализа влияния войны на отдельные штаты и регионы дальнейшей разработке подверглись биографии почти всех крупных политиков, генералов, финансистов и общественных деятелей. Наконец, пристальное внимание было обращено на то, как же воспринимали трагические события не политики, газетчики, писатели или генералы, а основная масса американцев — те, кто, рискуя жизнью, подавлял мятеж и кто обеспечивал армию всем необходимым из городов и ферм.

Пионерами в серьезном изучении этого аспекта считают проф. Бэлл Уайли2 и проф. Генри Коммаджера, издавшего два увесистых тома писем участников войны. В предисловии к ним Коммаджер справедливо подчеркнул: «Вне всякого сомнения, ни одна другая глава в новой истории (США. — Г.К.) не была столь правдиво, тщательно и всесторонне документирована обыкновенными мужчинами и женщинами; в годы Гражданской войны каждый по сути становился собственным историком».3 Подхватила и развила эту тему плеяда талантливых ученых последней трети нашего столетия — Дж. Макферсон, Р. Митчелл, Р. Джимерсон, Л. Соум, Дж. Гэллман, Ф. Пэлудан и др. В личных письмах и дневниковых записях они искали ответы на следующие вопросы: как воспринимали происходившие события их участники и современники? За что они воевали? Как относились к своим противникам, таким же, как и они, белым американцам? Что у них было общего и что разъединяло? Что они думали по поводу рабства на Юге и свободных негров на Севере? Как воспринимали разрушения и насилие, которые чинились в ходе военных действий на территории своей страны? Значительная часть источников уже опубликована в виде выдержек из дневников, подборок фронтовых писем на страницах исторических журналов, издающихся в каждом штате. Еще большая их часть, по компетентному мнению разработчиков этой тематики, хранится в архивах исторических обществ, рукописных фондах университетов, местных краеведческих музеях, семейных архивах и ждет новых пытливых исследователей. Скрупулезная научная обработка сотен миллионов листов дневников и писем современников Гражданской войны с использованием наиновейших компьютерных программ наряду с другими важными источниками поможет полнее и достовернее, чем прежде, определить подлинное отношение разных слоев населения к происходившим более века назад бурным переменам. Но уже сейчас обнаруженные и введенные ими в научный оборот документальные свидетельства вместе с анализом, обобщениями, комментариями и выводами представляют значительный интерес, ибо они отвергают или, наоборот, подтверждают выдвинутые ранее гипотезы и позволяют не только уточнить многие детали, но подчас по-новому взглянуть на крупнейший катаклизм в истории мировой цивилизации XIX в.

12 апреля 1861 г. федеральная морская крепость форт Самтер содрогнулась под ураганным огнем пушек Конфедерации Юга. Рубикон был пройден. Белые южане, имея в тылу несколько миллионов черных рабов, пошли войной на белых соотечественников. Линкольн призвал «всех лояльных граждан» встать на защиту Союза и Конституции. По всему Северу прокатилась волна патриотических выступлений. После отделения ряда южных штатов и создания Конфедерации значительное число северян было готово дать им возможность уйти с миром. Но когда конфедераты взяли форт Самтер, надругались над государственным флагом, а их вооруженные отряды появились в нескольких милях от Вашингтона, общественное мнение резко изменилось.4 Северяне тотчас, практически без разногласий, выступили за сохранение целостности страны. Хотя, конечно, каждый, кто готов был за это воевать, руководствовался личными соображениями. Многие после достижения провозглашенной цели — сохранения Союза — вероятно, надеялись решить какие-то конкретные житейские проблемы, свои и своей семьи. Судя по множеству опубликованных документов, желание защитить правительство от мятежа и тем самым сохранить Союз доминировало у (северян над прочими желаниями и целями.5

В этом отношении симптоматично свидетельство пленного конфедерата. Он подробно записал спор, возникший у него с солдатами Союза о причинах войны. Северяне уверяли, что они пошли на войну из-за того, что Юг первым ее начал, обстрелял форт Самтер, не подчинился федеральной власти, поднял мятеж и образовал Конфедерацию. Эти аргументы пленный конфедерат назвал «пустыми и ребяческими» и обратил внимание на то, что когда в ходе спора «эти и другие доводы (северян. — Г.К.) оказались несостоятельными, то они с явным пренебрежением к другому мнению начали твердить свой жалкий и вредоносный тезис о том, что «Союз должен быть сохранен… Такова основа их позиции»».6

Доводы небольшой, но весьма активной группы аболиционистов и радикалов из Республиканской партии, что главное зло — рабство, вызывали неприятие, во всяком случае, не находили поддержки. Многим противникам раздела страны казалось, что защита Союза должна быть всепоглощающей целью начавшейся схватки, а все другие вопросы, в том числе вопрос, уже давно будировавшийся аболиционистами, не имеет к этому никакого отношения. На занятие ими такой позиции влияла не только сложившаяся обстановка после агрессии Юга, но и политический курс недавно избранного ими же президента. Мнение Линкольна, что «самым важным вопросом является сохранение Союза», разделял и Уолт Уитмен.7

К подобным умозаключениям склонялось большинство из тех 1,8 млн. избирателей, которые отдали свои голоса за Линкольна пять месяцев тому назад. Но были и другие. Линкольн не мог игнорировать тот факт, что только на Севере против него проголосовало более 1,5 млн., а по всему Союзу — почти 2,8 млн.8

Выдвинувшая Линкольна партия выступала за сохранение Союза, защиту Конституции (которая гарантировала всем гражданам неприкосновенность собственности, в том числе на рабов), за свободное предоставление гражданам земель Запада, где рабство не допускалось, и в то же время за сохранение рабства там, где оно существовало. В своей инаугурационной речи Линкольн торжественно обещал придерживаться этих положений, подчеркнув, что он как президент «не имеет законного права и склонности к тому, чтобы прямо или косвенно вмешивать ся в дела рабовладения в тех штатах, где оно существует».9 При этом следует иметь в виду, что, втягиваясь в войну, Север в определенной степени сам являлся «рабовладельческой республикой», где в пяти штатах насчитывалось около 1 млн рабов.

Умонастроения прихожан своей церкви в Филадельфии (штат Пенсильвания) после Самтера подробно охарактеризовал священник Джеймс Мэй в письме от 26 июня 1861 г., т.е. за месяц до первого крупного сражения Гражданской войны при Балл-Ране. Филадельфийцы «говорят, что артиллерийская бомбардировка форта Самтер и нависшая угроза захвата Вашингтона, как удар электрического тока, встряхнула весь Север и побудила к активности, но не с целью вторжения (на Юг. -Г.К.), покорения или отмщения, а по простой причине: когда на тебя напали, то необходимо обороняться». Всем было ясно, что не Север, а именно Юг «силой захватил общенациональную собственность, выгнал федеральные войска, оказал сопротивление правительству, открыто угрожает свергнуть его (и) развязал войну». Из ежедневных задушевных бесед с филадельфийцами священник пришел к выводу, что вопрос «стоит вообще о существовании правительства США… Север желает добиться от Юга только одного: такого же, как на Севере, соблюдения Конституции. Тогда все будет в порядке». В заключение частного письма своему южному другу (письма, не предназначенного, естественно, для опубликования) Дж. Мэй отметил: «Здесь не ставится никакой цели и даже нет никакого желания вмешиваться в дела рабства».10

Такого же суждения о главной задаче, вставшей перед страной в результате мятежа, придерживались многие из 75 тыс. добровольцев, вступивших в армию по апрельскому призыву Линкольна. С первых же дней воевавший на стороне Союза виргинец Дэвид Строзер, размышляя над судьбой страны, записал в свой военный дневник: «Какое значение по сравнению с грандиозной проблемой единства страны могут иметь такие вопросы, как свобода негров или рабство, партийные догмы, расовые предрассудки или ненависть к другой секции».11 Таким солдатам, как Строзер, было ясно, что мятеж представлял серьезнейшую и непосредственную угрозу молодой, еще далеко не совершенной демократии, являвшейся оплотом республиканизма среди господствовавших в мире королевств, монархий и империй.

Обмен мнениями в солдатской среде, чтение попадавших на фронт с опозданием северных газет приводили их к убеждению, что провозглашение независимой Конфедерации — это незаконный мятеж, а их борьба за единство страны — правое и угодное Богу дело. Поэтому Бог на их стороне и будет способствовать их усилиям.12 В письмах родным и друзьям, порой в высокопарных выражениях, они уверяли в готовности защитить страну от «этого чудовищного и дьявольского мятежа и уберечь от расчленения наш любимый Союз». Подполковник из Нью-Джерси Роберт Макаллистер писал с фронта домой, что они отправляются «на подавление опасного мятежа с целью проучить южан и крепко втолковать им то, что они не смогли усвоить в мирное время, а именно: непозволительно с бухты-барахты свергать правительство, тогда как Бог требует послушания закону и соблюдения порядка».13 Капитан Эдвард А. Актон, выходец из того же штата, обнаружил важные документы о тайной подготовке Юга к войне. На их основе он пришел к выводу, что главным образом властолюбивые амбиции лидеров Дикси привели к развязыванию военных действий.14

Фермер из Нью-Гампшира Орен Фарр, попавший на передовую солдатом, считал, как и многие его однополчане, что в разгоравшейся схватке с Югом речь идет о самом существовании Союза. Он писал с фронта жене: «Сейчас вопрос ставится следующим образом: сохранится ли страна или ее не будет, свобода или рабство».15 Солдаты, вступившие в армию из промышленных городов, — мастеровые, рабочие, ремесленники, в основной своей массе воспринимали начавшийся мятеж как столкновение между свободным трудом и рабством, хотя, поддерживая позицию президента, не выступали с требованием отмены рабства там, где оно существовало. Для них рабство было неприемлемо, хотя и по разным причинам. Но в первые месяцы войны их решимость подавить мятеж диктовалась не столько враждебностью к самому Югу, сколько опасениями за свободные институты Севера.

Джон Пирсон в письме домочадцам объяснял, что война ведется в защиту свободного правительства против «аристократов-рабовладельцев и беззакония».16

Рядовой армии Союза из сельского округа штата Нью-Йорк Констант Хэнке сформулировал свое понимание происходившего в стране почти в весьма популярных ныне терминах. По его мнению, столкновение Севера и Юга не что иное, как идеологический конфликт двух цивилизаций. Уже принявший к тому времени боевое крещение и дважды раненный, этот простой солдат в письме домой мечтал о том времени, когда «наша страна действительно станет землей свободных и трудолюбивых людей и подлинным поборником прав человека».17

Первые же месяцы после Самтера продемонстрировали, что мятежники обладают армией, способной выигрывать сражения. Многие северяне быстро осознали, что война будет затяжной и еще долго придется испытывать тяготы, невзгоды и свою судьбу, ежедневно рискуя жизнью.18 «Я совершенно изнемог за время броска через штаты Теннесси и Миссиссипи. Весь день на марше, а в моем ранце ни крошки еды, — сообщал один из них своей кузине. -«На ужин пришлось жарить кочерыжку от кукурузного початка». Но оптимизм не покидал уже прошедшего через огонь и воду солдата: «Такой армии не страшны никакие преграды: солдаты могут сражаться без форменного обмундирования и сапог, без провианта и без укрытий от непогоды в ночное время. Ну, а если солдат пожалуется на голод и недомогание, полковой фельдшер посоветует ему не слишком перегружать желудок».19

Смертельная опасность, лишения и далеко не идеальные условия походной жизни не страшили сотни других добровольцев. Они гордились, что им доводится участвовать «в великом сражении за Союз, Конституцию и закон». Патриотические чувства нашли яркое выражение в частных письмах домой уже упоминавшегося Роберта Макалистера: «Я вступил в армию потому, что люблю свою страну, ее установления и готов пожертвовать многим — даже самой жизнью, чтобы сохранить в целости нашу чудесную родину и лучшее в мире правление… Мы будем отвечать перед Богом, если не внесем свой вклад в дело сохранения для последующих поколений дарованных нам гражданских и религиозных свобод».20 Такой же смысл в развернувшейся общенациональной драме усматривали, судя по их личным письмам, сержант из Коннектикута Генри Холл, офицер из Миссури Базил Лазиэр и многие другие. Рядовой солдат из Айовы заверил жену, что «готов пойти на жертвы, лишь бы наши дети жили в условиях свободы…».21

Размышления и обсуждение происходивших на их глазах событий подводили многих северян к умозаключению, что война за Союз одновременно становится борьбой за укрепление свободы каждой отдельной личности. В связи с этим некоторые из них указывали на важность воспитания патриотических чувств и религиозных верований, что в дальнейшем, при вступлении на территорию Юга, позволило усилия Севера по подавлению мятежа квалифицировать как «священный поход».22

Разброс мнений не ограничивался приведенными здесь суждениями. Переживавший зарю демократии Север учился с достоинством и осознанно пользоваться свободами, которые удалось закрепить конституционными актами. Свобода слова и вероисповедания позволяли каждому раскованно мыслить и открыто выражать свое понимание происходящего. Немало северян прямо отвергали войну как способ разрешения противоречий, указывая на ее безрассудство и бесчеловечность.23 Эти люди осуждали экстремистов Юга и Севера, приведших, как они считали, страну к расколу на две части и братоубийству. Однако ход мысли некоторых из них приводил к защите «особого института» как самого Подходящего для черных образа жизни. В этом отношении их взгляды фактически совпадали с позицией многих южан. Освобождение рабов, по их утверждениям, приведет страну в состояние хаоса, нарушит «естественно сложившиеся отношения между расами».

Но, пожалуй, решающее влияние на подвижки во мнениях оказывали успехи и поражения на полях сражений. Даже незначительное наступление федеральной армии на территорию Юга немедленно выносило на поверхность такие проблемы, принципиальное решение которых могло повернуть прежние представления на 180°. К примеру, как обращаться с рабами, оказавшимися по любой причине в стане армии Союза? Некоторые генералы объявляли их «контрабандой» или «конфискацией», как собственность мятежников. До поры до времени такие действия решительно пресекались Верховным главнокомандующим. Но это происходило на виду у всей страны и не могло не влиять на общественное мнение. На фоне этих событий и вяло текущей войны агитация небольшой группы аболиционистов в тылу и на фронте стала восприниматься по-другому.24 Усилилось давление радикалов на Конгресс (создание Комитета по руководству войной и др.) и Белый дом. Наконец, следовавшее одно поражение северной армии за другим вынудило президента и правительство прибегнуть к более решительным мерам (акты о конфискации, отмена рабства в столичном округе Колумбия и т.п.).

Однако радикалы в Конгрессе и аболиционисты, служившие в армии, сочли эти меры недостаточными и настаивали на немедленной отмене рабовладения. Молодой солдат из Коннектикута Юриа Пармели писал матери, что он воюет «за Свободу в равной степени для раба и белого человека».25 Исходя из того, что Север «вместе с Югом виновен в грехе рабства и поделом выпавшие на его долю военные испытания», солдат Уильям Г. Данхэм пришел к умозаключению, что война не может закончиться до тех пор, пока рабы не станут свободными.26 Аболиционист из Род-Айланда сержант Генри Сайммонс в письме жене негодовал по поводу того, что правительство никак не может решиться на смелый шаг. Он один из тех, кто давно уже «выступает и голосует против (рабства), вынужден теперь идти в бой за его сохранение».27 Вместе с тем в радикальных требованиях некоторых аболиционистов ощущался налет расового подхода. Солдаты и офицеры федеральных частей, понесших тяжелые потери в живой силе, высказывали недовольство тем, что белые добровольцы рискуют жизнью в жестоких сражениях с мятежниками, а вызволяемые ими из неволи черные остаются в стороне. Поэтому, считали они, «нужно дать оружие в руки негров, чтобы спасти жизнь белым».28

Вместе с тем многочисленные сторонники Союза на Севере и в федеральной армии враждебно или, по крайней мере, подозрительно относились к аболиционизму. Против эмансипации выдвигались самые разные мотивы: конституционные, экономические, политические, военные. Одни полагали, что вмешательство во внутренние распорядки южных штатов усилит враждебность и сопротивление Конфедерации и исключит какое-либо примирение воюющих сторон. Другие не скрывали своей убежденности в необходимости рабовладения на Юге, поскольку, по их мнению, «низшая раса, хотя и должна подчиняться высшей для общего блага наибольшего числа людей», стоит за единство страны.29

В стране проходила шумная пропагандистская кампания аболиционистов, но в рядах действующей армии их было немного. Если верить солдатским письмам с фронта, менее одного человека из ста, а может быть из тысячи, вступали в северную армию с открыто выраженным стремлением добиться отмены невольничества черных. «Если кто-нибудь думает, что наша армия проливает кровь за освобождение негров или что этот вопрос каким-то образом связан с главной целью войны, то они жестоко ошибаются», — клятвенно заверял своих родных в Бостоне сержант Уильям Пайппи, и добавлял: «Я не думаю, что в армии на одну тысячу солдат найдется хотя бы один аболиционист». Из службы в армии рядовой Джозеф Осборн извлек свой урок: «Следует избегать политической войны, и пусть те, кто вызвал ее, сами и воюют».30 Особенно неприязненно он относился к аболиционистам, обвиняя их в развале страны.

Сохранилось письмо еще одного солдата из Массачусетса, который вместе с другими добровольцами откликнулся на призыв Линкольна защитить Союз и Конституцию. Хотя в северных штатах заговорили об эмансипации, Сайлас Фэйлес был убежден, что главная цель войны осталась прежней и советовал своей сестре: «Если кто-нибудь скажет тебе, что правительство ведет войну за негров, втолкуй им, что либо они не знают истинного положения, либо они просто предатели».31 Многие из придерживавшихся сходных взглядов настаивали на том, что пошли добровольцами в армию отнюдь не для освобождения черных и, если такая задача будет поставлена, они ее скорее покинут, так как не намерены участвовать в этом деле. Рядовой Эдвард Пайппи из Бостона уверял брата, что он вместе с однополчанами сражается «за дорогую нашим сердцам страну, за землю отважных и свободных людей, но при условии, что они белые».32

Духом расового превосходства и нетерпимости проникнуты фронтовые письма сержанта Оунли Эндрюса. Он писал жене: «Я считаю, что моя жизнь и счастье моей семьи имеют гораздо большую ценность, чем какого-нибудь ниггера», и не следует жертвовать жизнями «свободных белых граждан» ради освобождения «черных дьяволов».33

Уильям Дюбуа, по-видимому, был не далек от истины, когда отметил, что «в начале Гражданской войны, возможно, лишь один белый американец из ста склонялся к тому, что негров можно интегрировать в американскую демократию».34

В течение первой военной зимы решающее влияние на умонастроения северян оказывали постоянно ухудшавшееся положение дел на фронте и все возраставший приток черных невольников с Юга. Отдельные генералы и офицеры армии Союза на свой страх и риск отправляли перебежавших линию фронта рабов на рытье траншей, возведение укреплений и на другие подсобные работы, несмотря на то но приказом Верховного главнокомандующего А. Линкольна было строжайше запрещено принимать в лагерь беглых рабов: «укрытие сбежавших от своих хозяев негров, говорилось в приказе, оказывает на войска деморализующее и дезорганизующее влияние». За такие самовольные действия высшие офицеры смещались с должностей и попали под арест.35

Еще летом 1861 г. возглавлявший гарнизон форта Монро (штат Виргиния) генерал Бенджамин Батлер объявил просочившихся в его лагерь беглых рабов «военной контрабандой» и отказался выдать негров их прежним хозяевам.36 Сменивший Батлера на посту командира другой генерал продолжал охотно принимать «черную контрабанду», используя ее в качестве рабочей силы для рытья окопов и размещения артиллерийских батарей. В конце августа 1861 г. командующий Западной армией (штат Миссури) генерал Джон Фримонт издал приказ о конфискации собственности (в чем бы она не состояла — земля, рабы, скот и т.д.) только у тех граждан этого штата, кто активно сотрудничал с ирагом.37 Конфискованных рабов отпускали на волю. За это Линкольн немедленно снял генерала с должности, как раз в тот момент, когда он новел свою армию в наступление.38 В скором времени, однако, самому правительству, внутри которого развернулась борьба по вопросу использования бежавших рабов в военных целях, пришлось официально разрешить командующему армией в Южной Каролине генералу Уильяму Т. Шерману использовать в качестве рабочей силы рабов, принадлежавших не только мятежным, но и лояльным рабовладельцам.39

Но чаще случалось наоборот. Приемник Фримонта генерал Халлек приказал не допускать в расположение войсковых частей ни одного черного. Так же действовали другие генералы и полковники, причем некоторые из них даже способствовали возврату беглых рабов хозяевам.40 Эти командиры выполняли приказы из Вашингтона, запрещавшие подстрекать черных невольников к бегству с плантаций и тем более предоставлять им убежище и помощь. Хотя под влиянием аболиционистов отдельные офицеры и солдаты манкировали предписаниями такого рода, многие строго их выполняли. Когда один из пехотных полков Союза шел маршем через штат Кентукки на соединение с другими частями, ему нередко попадались на пути группы покинувших плантации черных, находившиеся в бедственном положении. Полковник быстро пресек попытки некоторых солдат передать им что-нибудь из провианта или одежды грозным окриком: «Мы пришли сюда, чтобы подавить мятеж, а не для кражи рабов у их владельцев». Получив приказ не допускать черных в расположение воинской части и возвращать их владельцам, молоденький солдат Фрэнсис Е. Холл писал матери в Мичиган: «Мне часто бывает жалко этих бедолаг, которые жаждут свободы. Но я вижу, что многие настроены к ним враждебно. Даже в нашем взводе служит много парней, которые не дадут негру даже лоскут одеяла, если увидят, что он умирает».41

Сохранившиеся письма и дневники той эпохи свидетельствуют о широком распространении расовых предрассудков не только на Юге, но и на Севере. Изгнав краснокожих с их исконных земель, бледнолицые с такой же непримиримостью воспротивились появлению на завоеванных просторах черного человека, независимо от того свободный он или раб. Перекатывавшиеся волна за волной за Аллеганские горы группы переселенцев из Европы и восточных штатов были полны решимости превратить плодороднейшие прерии Запада в собственность исключительно белого человека. Вдумчивый путешественник и ученый Алексис де Токвиль обратил внимание на то, что «расовые предрассудки сильнее проявляются в тех местах, где рабство отменено, чем в тех, где оно еще существует. Но наибольшая нетерпимость проявляется там, где рабство никогда не существовало».42

Это наблюдение полностью соответствовало реальному положению в США. Накануне Гражданской войны практически во всех северных штатах и территориях к западу от Аллеган действовали законы об ограничении прав свободных черных, а в некоторых из них (Иллинойсе, Индиане, Орегоне и Канзасе) даже запрещалось появление их в штате.43

В первые же недели после Самтера патриотический настрой янки испарился, как утренний туман под южным солнцем. Начались будни войны, первые кровопролитные сражения, первые убитые и раненые. Северное войско терпело одно поражение за другим от талантливых и отважных генералов Роберта Ли и Томаса Дж. Джексона — «Каменная Стена». Тем временем через линию фронта на Север продолжали «просачиваться» черные рабы с южных плантаций. С этого момента расовая нетерпимость в среде северного общества начала приближаться к критической точке. Из опасения массового наплыва чернокожих расизм на Севере постепенно обретал более неистовые, чем прежде, формы, несмотря на то, что несколько тысяч аболиционистов вели широкую разъяснительную кампанию.

Военные неудачи и исход рабов с Юга вынудили правительство Линкольна и Конгресс принять решительные меры по ряду насущных проблем, в том числе по вопросу рабовладения на Юге, в дела которого правительство ранее обязалось не вмешиваться ни при каких условиях. IС сентября 1861 г. (после образования Лиги за эмансипацию) усилилась агитация за отмену рабства. Активизировалась энергичная группа радикальных республиканцев в Конгрессе, в которой выделялись Тадеуш Стивене, Чарлз Сампер, Бенджамин Уэйд, Джордж Джулиан. Одним из первых робких ударов по рабовладению стало решение Сената о прекращении возврата хозяевам беглых рабов. Затем последовали акты об отмене невольничества в столичном округе Колумбия, запрете рабовладения на землях Запада и закон, объявлявший раба свободным человеком при вступлении на территорию, занятую армией Союза. Эти акты явились предвестником грядущих революционных перемен. По некоторым признакам в армии Союза еще до опубликования предварительной прокламации об эмансипации почувствовали, что военная политика федеральных властей начинает меняться. Во многих письмах с фронта ощущалась тревога. Пишущие недоумевали: мы пошли сражаться за сохранение единства страны, а нас заставляют положить свои головы за черных. «Если мы прекращаем воевать за Союз, и начинаем воевать за равенство негров, я решил тут же сложить оружие и уйти из армии», — сообщал в июне 1862 г. сестре солдат из Мичигана.44

Многие солдаты-добровольцы, как и их семьи в тылу, отнюдь не были в восторге от «особенного института» на Юге, но их встревожило опасное, по их мнению, изменение политического курса в Вашингтоне, что приведет к неблагоприятным для северян последствиям. Офицер федеральной армии Чарлз Уэйнрайт принадлежал к горячим сторонникам сохранения целостности страны. Происхождение свое он вел из семьи крупных землевладельцев долины р. Гудзон (штат Нью-Йорк), еще со времен президентства Эндрю Джексона его родственники и друзья поддерживали Демократическую партию. Чарлз добровольно пошел на войну, поверив Линкольну, что единственной целью его правительства являлось подавление мятежа для восстановления целостности страны. Но уже в конце весны 1862 г. получивший звание полковника Ч. Уэйнраит почувствовал, что из Вашингтона подул другой ветер. В своем военном дневнике Чарлз ставил в вину Линкольну то, что он идет на уступки «черным республиканцам», превращает войну в аболиционистскую, а это неизбежно подорвет позиции лояльных жителей Юга, которые выступают за сохранение Союза… «Что же касается меня, — признавался Уэйнрайт на страницах дневника, — то я всегда буду испытывать угрызения совести, что приложил руку к этому делу».45 За три месяца до предварительной прокламации об эмансипации группа солдат Союза в беседе с корреспондентом «Нью-Йорк трибюн» не без обиды на власть и не без оттенка расового превосходства заявили: «Как бы там наверху ни пытались замять этот вопрос, мы догадываемся, что воюем за негров, а негры только еще собираются воевать вместе с нами… Пора и неграм повоевать за Союз».46 Примесь расизма обнаруживалась и в доводах официального лица, секретаря Сената полковника Джона Форни, которые он приводил в июле 1862 г. в пользу вооружения черных для отправки их в бой против южан: «Нужно дать оружие в руки негров, чтобы спасти жизни белых».47 Через три дня после публикации предварительной прокламации, 25 сентября 1862 г., находившийся в госпитале после ранения Джон Гэри писал своей Мэри: «Полагаю, что этот документ по сути правилен, но я содрогаюсь при мысли о последствиях его реализации. Конечно, любители сладкой жизни встретят его в штыки. Боюсь, что наша страна приближается к той черте, за которой остается лишь анархия и деспотизм».48

Когда в Белом доме завершалась работа над текстом предварительной прокламации об освобождении рабов, находившихся в собственности у мятежников Юга, в ряде штатов Севера спешно принимались превентивные меры против «наплыва толп ниггеров». Широко было известно, что в прифронтовой полосе, в тылу войск Союза, скопились десятки тысяч сбежавших с плантаций черных рабов, слонявшихся в поисках пищи и укрытия.

В собственном штате Линкольна — Иллинойсе — местная конституция еще раньше запретила черным обосновываться на его территории. На референдуме в июне 1862 г. огромным большинством населения Иллинойса в 2/3 голосов были одобрены новые суровые меры против возможности появления черных. На ноябрьских промежуточных выборах 1862 г. противники партии Линкольна — демократы Севера воспользовались недовольством северян безрадостными итогами войны и обнародованием предварительной прокламации об эмансипации. Их лидеры заявили, что «Демократическая партия будет лишь до тех пор стоять за продолжение войны, пока она ведется за сохранение Конституции и восстановление Союза». Первое означало сохранение института рабовладения на Юге. Тех, кто желал быстро и успешно закончить войну, они призывали забаллотировать на выборах партию, которая не только показала себя неспособной руководить войной, но и усложнила ее путём постановки вопроса об освобождении рабов.49 «Нью-Йорк ньюс», «Чикаго таймс» и другие газеты Демократической партии, чутко уловив первые признаки усталости северян от войны и играя на их расовых предрассудках, осуждали братоубийственную войну, пролитие крови белых  за освобождение черных и нагнетали страхи перед нашествием на Север «2-3 млн. полудикарей, которые не только переполнят тюрьмы и приюты для бедных, но из-за дешевизны их рабочей силы лишат бедных тружеников рабочих мест, а все общество начнет деградировать». Многих жителей штата Огайо охватывал ужас при мысли о «смешении рас — 4 млн. негров с их сыновьями и дочерьми».50

Немудрено, что партия, в такой неблагоприятной для себя обстановке за два месяца до выборов оповестившая о намерении освободить рабов, потерпела сокрушительное поражение. Противники Линкольна почти в два раза увеличили число своих представителей в низшей палате Конгресса и завоевали большинство в законодательных собраниях пяти ключевых штатов — Пенсильвании, Нью-Йорке, Огайо, Иллиной-Индиане.51

Но провал на выборах 1862 г. и следовавшие одно за другим катастрофические поражения на фронте не помешали Линкольну подписать 1 января 1863 г. Прокламацию об освобождении рабов. Скорее наоборот. Но об оформлении ее положений в закон и одобрении ее Конгрессом в качестве 13-й поправки к Конституции США в тех условиях не могло быть и речи. Прокламация вызвала восторг одних, яростное осуждение и неприятие других.

В день вступления Прокламации в силу, 1 января 1863 г., во многих городах Севера и на отвоеванных у Юга территориях прошли митинги и праздничные шествия. В Блэнфорте (Юж. Каролина) большая группа освобожденных негров пришла в расположение лагеря I Южнокаролинского добровольческого полка, набранного из негров. После митинга, Ни котором с приветствиями выступили бригадный генерал Сэкстон и другие офицеры, была исполнена «Ода в честь дня Освобождения» и устроен праздничный обед для всех присутствовавших. В виргинском городе Норфолк более четырех тысяч негров в сопровождении оркестров и с флагами Союза промаршировали по улицам.52

Выдающийся лидер афро-американцев Ф. Дугласс выступал с восторженными речами. «Мы кричим от радости, что дожили до того дня, когда можем провозгласить этот справедливый декрет… О, миллионы порабощенных людей, чей плач наполнял небо и воздух, — взволнованно восклицал Фредерик Дугласс, — вам недолго осталось страдать, час нашего освобождения близится! О, миллионы лояльных людей, искрение стремившихся освободить свою истекающую кровью страну от ужасных опустошений революции и анархии, радостью и благодарностью наполните ваши речи, ибо с освобождением рабов мир и безопасность воцарятся в вашей стране».53

«Теперь мы знаем за что воюем, раньше половина из нас не знала этого, а другая не хотела знать», — писал рядовой солдат Чарлз Б. Рид 9 января 1863 г. Он оценивал Прокламацию Линкольна как необходимый шаг для выигрыша войны и полагал, что «перспектива полного успеха в настоящее время лучше, чем когда-либо». Ко времени издания Прокламации идея отмены рабовладения получила среди солдат Союза большое распространение. Рядовой Джеймс Т. Миллер приветствовал Прокламацию, «поскольку, по его мнению, не было никакой другой причины для ведения этой войны, кроме рабства. Чем быстрее с ним будет покончено, тем лучше для нас». Некоторые набожные аболиционисты, служившие в рядах федеральной армии, полагали, что война ниспослана на страну в качестве наказания за рабство. Один из них, Орра Б. Бэйли, через полтора месяца после вступления Прокламации в силу писал жене: «Я надеюсь, что тучи, которые нависали над нами в течение двух лет, скоро рассеются и мы выйдем из этой войны очищенными и более сплоченными, чем когда-либо прежде».54

Весть о гибели многих тысяч воинов в двух кровопролитных сражениях под Фредерикбергом и Мерфрисборо накануне публикации Прокламации Линкольна глубоко потрясла армию и патриотов в тылу. Многие из них не понимали, почему их отцы и сыновья должны отдавать свои жизни за освобождение черных.

После изучения более ста архивных фондов выдающийся американский историк конца XX в. Рэндэлл Джимерсон пришел к выводу: «Большинство сторонников Союза встретили Прокламацию довольно скептически если не открыто враждебно». Солдат II Мэрилендского добровольческого полка Эйбрэхэм Стайпп сообщал в письме домой, может быть, с определенной долей преувеличения: «Среди огромного числа солдат (нашего полка. — Р.Д.) Прокламация об эмансипации вызвала озлобленность против правительства».55 После совещания военных в Белом доме у сержанта Страдлинга, находившегося в свите командующего Потомакской армии генерала Хукера, случайно состоялся короткий разговор с А. Линкольном. Молодой сержант чистосердечно поведал президенту, что многие его однополчане не пошли бы воевать, если бы знали, что война приведет к освобождению негров.56 Другой сержант, весьма враждебно настроенный против черных, считал, что «свободные белые граждане не должны жертвовать своими жизнями ради освобождения негров, которых следует содержать там, где они сейчас и пребывают, т.е. в рабстве».57

Рядовой Джозеф Осборн возмущался новым поворотом в политике правительства и в феврале 1863 г. изложил свои взгляды в письме с фронта: «При таких обстоятельствах я не могу далее выступать в поддержку президента Линкольна и воевать за освобождение ниггеров, для которых лучшей доли, чем рабство, не сыскать».58 Записавшийся добровольцем в армию Союза янки Дэвид Строзер попал в полк, формировавшийся в Виргинии. Когда не было боев, он не ленился по нескольку раз в неделю заносить свои наблюдения и размышления об армейской жизни и настроениях однополчан в дневник: «Похоже, что Прокламация о ниггерах вызвала всеобщее возмущение и у нас в полковом лагере и за его пределами». Пытаясь подвести первые итоги ее реализации, записал 10 февраля 1863 г. в дневнике, что на процесс освобождения рабов в южных штатах Прокламация оказала «не больше эффекта, чем звук охотничьего рожка».59

Сотни раненых и искалеченных в сражениях с южанами прошли через искусные руки хирурга Дэниэлла М. Холта в полевом госпитале под Луисвиллем (штат Кентукки). Сам он тоже был ранен в середине 1862 г. и смог возобновить работу в госпитале после публикации Прокламации об эмансипации. Оказавшись вновь на передовой, он сразу почувствовал, что обстановка на фронте сильно изменилась, и сообщил родным домой, что «вернулся уже на другую войну». Из разговоров по душам с ранеными доктор знал не только об их отношении к войне и настроениях, но и о развитии событий в тех штатах, откуда они пошли на войну. По его мнению, после издания Прокламации позиция правительства стала более определенной и убедила его в том, что уничтожение рабовладения жизненно необходимо для исключения войны в будущем.60

Однако во многих других письмах солдат с фронта содержалась мысль, что, приняв Прокламацию об эмансипации, власти в Вашингтоне показали, что свои собственные «вынашиваемые проекты» они ставят выше интересов страны. Поэтому торжественно объявленные цели Войны были внезапно заменены политикой экстремистов, которая не пользуется общенародной поддержкой. После дискуссий с фронтовыми друзьями о сложившейся в стране обстановке лейтенант Уильям Ф. Ферри, симпатизировавший так называемым демократам за войну, пришел к заключению, что руководство страны «уделяло несравненно больше внимания уничтожению рабства, чем утверждению федеральной власти и восстановлению Союза штатов».61

Некоторые солдаты, за полтора года войны на поле боя познавшие силу и отвагу южан, сочли Прокламацию несерьезным документом и к предложению Линкольна освободить рабов отнеслись с насмешкой. Джон Макклюр, оставивший свою ферму в Индиане на попечение родителей и подростков-сыновей, писал с явной издевкой: «Я думаю, что старине Эйбу (так в народе называли Авраама Линкольна) и всем его приверженцам, кто так обожает ниггеров, не удастся освободить рабов. Напрасно они полагают, что Юг не сможет дать отпор. Ведь для достижения этой цели старине Эйбу необходимо сначала хорошенько проучить Юг, но на это в ближайшее время он не способен».62

Сходное умонастроение можно обнаружить и в письмах с фронта 20-летнего школьного учителя из Висконсина Харвэя Рейда, который и августе 1862 г. вступил добровольцем в 22-й пехотный полк этого западаного штата. По его тогдашним представлениям, армия не должна была вмешиваться в дела рабовладения на Юге. К моменту издания Прокламации об эмансипации Рейд не только понюхал пороху, но и насмотрелся на толпы рабов-беженцев, окружавших его полк, дислоцированный сначала в Кентукки, а затем в Теннесси. В одном из писем в Висконсин он назвал их «ленивыми, нахальными и отталкивающими», а предоставление им свободы счел «неразумным» решением проблемы.63

Глубокое недовольство тем, что «война за сохранение Союза превращается в войну за ниггеров» высказал в письме супруге рядовой из Вермонта Джозеф Джексон. Исходя из своего боевого опыта, он не сомневался, что «как это ни печально, но провозглашение новой цели вызовет ожесточенное сопротивление Юга, исключит замирение и коса смерти еще долго будет собирать свой урожай молодых жизней».64

Не питая симпатий к мятежникам, а уж к их «особому институту» и подавно, майор армии Союза Генри Уитерс тем не менее осудил Прокламацию Линкольна. Основываясь на мнениях однополчан, он полагал, что не только южане, но и многие северяне не одобрят даже пока лишь декларированную цель Прокламации, а пограничные штаты могут вообще перейти на сторону Юга. Уитерс опасался, что радикальным республиканцам все же удастся «повернуть ход войны в сторону эмансипации. А последнюю-то, — писал майор, — я и не приемлю, хотя не являюсь поклонником института рабовладения». Следуя логике таких раздумий, сторонник сохранения Союза Уитерс для себя твердо решил, что в случае проведения правительством провозглашенного курса «ничто не сможет удержать его в армии», о чем и сообщил в письмах домой — отцу и сестре.65

К такому же выводу (независимо от майора Уитерса) приходили солдаты и офицеры других федеральных полков. Изменение правительственного курса некоторые из них восприняли как обман: ведь весной 1861 г. они с открытым сердцем отозвались на призыв правительства защитить целостность страны. Никто из них не скрывал, что ради черных не пошел бы воевать против соотечественников. На передовой линии фронта солдат тревожили группы сбежавших с плантаций рабов, они легко представляли себе, что произойдет в городах и селениях Севера, когда туда хлынут толпы голодных и бездомных людей.

После опубликования Прокламации рядового Чарлза Соула озадачило полученное в конце января 1863 г. сообщение из родной Индианы о том, с каким негодованием местные жители встретили пароход большой группой бывших рабов на борту. С криками, руганью и выстрелами они высыпали на пристань и не допустили высадку черных пассажиров на берег, несмотря на телеграфное распоряжение военного ведомства из Вашингтона. У Ч. Соула, на глазах которого война меняла свое лицо, появилось подозрение, что происходит что-то неладное. «Вы пишете, — отвечал Соул на письмо родственников, — что мне надо прекратить воевать за освобождение ниггеров. Я и сам так думаю. Если только старина Эйб начнет вооружать ниггеров, я уйду из армии и подамся на Юг».

По наблюдениям служившего в Потомакской армии Джэйкоба Сейберта солдаты были настроены против Прокламации и желали только одного — быстрейшего окончания войны, даже если для этого потребуется признать независимость Конфедерации. В письме отцу

Сейберт высказал опасения, что Прокламация приведет к наплыву освобожденных рабов на Север, и считал, что черных следует оставить на их прежних местах. Выходец из Пенсильвании рядовой Адам X. Пикет возмущался в одном из писем отцу и матери: если бы только он раньше знал, что «вместо спасения Союза, как я тогда полагал, мы будем воевать за освобождение рабов, я бы никогда не встрял в это бессовестное дело».66

Другой солдат-доброволец дал волю чувствам на страницах письма брату в день опубликования Прокламации Линкольна: «Я привык думать, что мы воюем за Союз и Конституцию, но оказалось, что это не так… Мы воюем за освобождение этих цветных джентльменов … чтобы ниггеры были с нами наравне». Движимый ненавистью, он не удержался и дописал: «Будь моя воля, я бы расстрелял каждого встретившегося мне на дороге ниггера».67

Солдаты из разных штатов, воевавшие в разных полках, сообщали домой о сходном явлении. «Принудительный набор в армию и обнародование Прокламации побудили значительное число солдат с большей симпатией относиться к Югу, — отметил в письме родителям солдат из Индианы. — В особенности они возражают против формирования полков из черных».68

Действительно, еще не так давно на просьбы свободных черных с Севера принять их на службу военное ведомство Союза отвечало, что не имеет таких намерений.69 После вступления Прокламации в силу положение изменилось. Афро-американцы массами записывались добровольцами в армию, чтобы участвовать в завоевании своей свободы. Организацией войсковых соединений из черных занимались Лиги сторонников Союза Нью-Йорка, Филадельфии, Кливленда и других городов. По подписке среди своих членов Лиги собрали значительные суммы денег, закупили военное снаряжение для солдат и учредили пункты по набору черных добровольцев. За короткое время Лиги сто ройников Союза сформировали, экипировали и отправили на фронт восемь полков из афро-американцев. Военно-морской министр в правительстве Союза Гедион Уэллес отметил в своем дневнике в августе1863 г.: «в настоящее время увеличение всей нашей военной силы про исходит за счет негров».70

В мае 1863 г. впервые были введены в бой два полка черных новобранцев в битве у Порт-Гудзона.71 Им был поручен важный участок на правом фланге войск Союза. После сражения генерал Бэнкс докладывал в ставку главнокомандующего: «Мне доставляет удовольствие сообщить, что они (черные полки) оправдали возлагавшиеся на них надежды. Во многих отношениях их поведение было героическим … Неся и течение дня тяжелые потери, они предприняли три атаки на батареи противника и вместе с другими войсками удерживали свои позиции на правом фланге до глубокой ночи… Суровое испытание, которому они подверглись, и решимость, с какой они атаковали противника, не оставляет у меня сомнений в полном успехе использования таких войск. Из них получатся превосходные солдаты при наличии хороших офицеров, незначительного числа командиров и при строгом соблюдении дисциплины». Негритянские полки участвовали в более чем 450 сражениях и стычках Гражданской войны и принесли огромную пользу делу Союза. Самоотверженность и беззаветная храбрость бойцов вызывали похвалу генералов и офицеров северной армии. «Во всех сражениях негритянские войска, — заявил один из боевых генералов Севера, — вели себя с величайшей храбростью. Я никогда не слышал, чтобы они отступали».72

Успешное введение в бой на ряде участков фронта черных полков продемонстрировало, что Прокламация начала приносить плоды. Но глубоко укоренившиеся расовые предрассудки не могли так быстро исчезнуть из сознания многих северян, тем более что их подпитывали страх перед появлением освобожденных рабов в родных штатах, успех Демократической партии на выборах, широкая антивоенная пропаганда на Севере ярых противников отмены рабства и деятельность тайных антиправительственных организаций. Неприятие Прокламации приводило к дезертирству и бунтам в армии Союза. Летом 1863 г. волна стихийных антиправительственных мятежей и погромов черных прокатилась по улицам многих северных городов — Нью-Йорку, Бостону, Филадельфии, Детройту, Кливленду, Чикаго, Буффало, Олбани. Ярость противников войны была направлена против политики эмансипации, аболиционистов и черных. «Нью-Йорк таймс» писала, что «в городе идет постоянная охота на африканцев, как на диких зверей». На подавление бунтовщиков пришлось отзывать войска с фронта, где продолжалось летнее наступление южан, которое ознаменовалось новой победой федерации и страшным поражением Союза при Чанселлорвилле. Развивая успех, генерал Роберт Ли вторгся в Пенсильванию, казалось, столица Филадельфия падает под натиском 75 тысяч ветеранов Юга. но путь им преградила 88-тысячная армия Севера, и после трехдневных сражений под Геттисбергом фортуна наконец улыбнулась северянам, На следующий день, 4 июля 1863 г., поступило известие, что после шестидневной осады генерал У.С. Грант взял укрепленный Виксбург. Это означало, что Союз установил контроль над всем течением р. Миссисипи, а Конфедерация южных штатов — разделена на две части.

Две обнадеживающие победы — под Геттисбергом и Виксбургом и геройское поведение черных бойцов изменили отношение значительной части солдат армии Союза к Прокламации Линкольна: отныне они воспринимали ее позитивно.

К этому времени Линкольн отказался от нереальных планов «эвакуации»73 миллионов черных мужчин, женщин и детей в другие страны или создания на землях Запада отдельного штата «только для черных». Из богатого жизненного и политического опыта он знал, что подавляющее большинство его соотечественников могли бы воспринять эмансипацию только как вынужденную военную меру для ускорения победы над мятежниками. А участие в войне бывших рабов против мятежников-рабовладельцев могло спасти немало жизней белых северян. Испробовав разные подходы к решению этого вопроса, Линкольн нашел способ объединить эти две казавшиеся ранее несовместимыми цели — восстановление единства страны и освобождение рабов в одну — создание свободного для всех Союза. В результате изменение политического курса в сторону эмансипации постепенно, не без сомнений и сопротивления, начал поддерживать основной состав армии. Но происходило это под воздействием политических мотивов или моральных увещеваний, а по вполне прагматической причине — вступление в ряды армии тысяч черных солдат придавало Союзу силы и приближало подавление мятежа. Разумеется, сообщения о несправедливостях и бедственном положении освободившихся от рабства черных вызывали у северян искреннее беспокойство и сочувствие, но они не хотели, чтобы эта огромная масса обездоленных людей нагрянула в их штаты. По некоторым дневникам и комплектам писем фронтовиков можно проследить, как менялись их взгляды на войну и перемены в политике. Почти все они пошли добровольцами с главной и единственной целью — сохранить Союз. Многие теперь соглашались принять Прокламацию Линкольна, но не ради самих черных, а в силу военной необходимости, например уже упоминавшийся рядовой А. Стипп. Под влиянием ухушавшейся военной обстановки он постепенно склонялся к мысли, что ради спасения страны следует прибегнуть к самым решительным мерам, в том числе к эмансипации. К июню 1863 г. Стипп уже полагал, что в сложившейся ситуации правительство и военное командование имели право принять любые достойные меры для подавления этого дикого мятежа и восстановления мира на нашей земле».74

Быстрее, чем Стипп, сориентировался в меняющейся обстановке молодой пехотинец из Висконсинского полка Харвэй Рэйд. Еще несколько месяцев назад он категорически возражал против вмешательства во внутренние дела рабовладения. Однако боевое крещение черных новобранцев показало, что из них могут получиться толковые солдаты. Для Рэйда и его друзей это означало, что Прокламация доказала свою действенность на практике. В письме домой от 27 сентября 1863 г. Рэйд откровенно признался родителям, что раньше он ошибался, когда считал Прокламацию Линкольна «неразумной» затеей: «Но время и опыт, — писал он, — доказали, что эта мера является не только разумной, но и одним из действенных средств, которые до сих пор использовались для подавления мятежа».75

При вступлении добровольцем в армию У. Строзер беззаветно верил в жизненную необходимость Союза и категорически отвергал аргументы аболиционистов и других радикалов, что рабовладение — главная причина, «движущая сила и направляющая идея мятежа».76 Он считал, что «проблема» черных не имеет никакого отношения к «семейной ссоре» белых американцев. Рабство прописано в основном законе страны, а он, Строзер, против покушения на Конституцию, разработанную и одобренную отцами-основателями Североамериканской республики. Из довоенного опыта общения с рабами в Виргинии он вынес убеждение, что черные не могут прожить без белых, их нужно неусыпно держать в строгости и при малейших попытках неповиновения ставить на свое место.

Однако пребывание Строзера в действующей армии, как и для множества других солдат, не прошло бесследно. Он многое повидал и многое пережил. Огромное впечатление на него произвели группы черных, переходивших линию фронта с готовностью воевать на стороне Союза и надеждой на обретение свободы. Постепенно взгляды Строзера на рабовладение стали меняться. В итоге он пришел к заключению, что «особый институт» Юга следует ликвидировать, хотя не очень-то верил в такую возможность. Еще в конце 1862 г. он писал семье: «Что касается меня, то пусть вся эта система (рабовладение. — Г.К.) пойдет прахом, я был бы только рад этому. Но ведь правительство, не нарушая свои принципы и обещания (не вмешиваться в дела рабовладения. — Г.К.), не может пойти на такой шаг, поскольку окажется вовлеченным в массу бесконечных и непреодолимых трудностей».77

В первые месяцы 1863 г. он не обнаружил никакой практической пользы от Прокламации Линкольна: «Все негры, которых она освободила, — отметил Строзер, — все еще являются рабами».78 Раздумывая над причинами этого, он пришел к выводу, что свободу рабам может обеспечить только применение военной силы. В дневнике появилась запись: ‘Там, где нет федеральных войск, положение негров не изменилось». Теперь он уже был готов полностью признать, что курс правительства на эмансипацию может принести пользу Союзу. Лишь когда требования Прокламации были подкреплены успешными действиями армии Союза под Виксбургом и Геттисбергом, Строзер признал, что одно только заявление об освобождении рабов сыграло весьма существенную роль в успешных действиях против мятежников.

В дневнике Строзера 10 октября 1863 г. появилось умозаключение, к которому независимо друг от друга приходили в то время многие сторонники Союза не только в Америке, но и в Европе: «До тех пор пока правительство воевало против мятежников консервативными средствами, Союз терпел поражение. После публикации Прокламации об освобождении произошел перелом в ходе войны и с этого момента мятеж был обречен на поражение».79

А. Линкольн понимал, что для достижения победы необходимо объединить все силы, борющиеся за сохранение Союза. Он старался опираться в первую очередь на миллионы поселенцев Запада, рабочих и ремесленников Северо-Востока, учитывая при этом их укоренившиеся расовые предрассудки. Общаясь с простыми людьми, он отдавал себе отчет в том, что большинство северян смирится с отменой рабовладения на Юге, но при одном условии: если в ходе войны с мятежниками будут подняты и решены вопросы, затрагивающие их непосредственные интересы. Для достижения понятных и жизненно важных целей они могут объединиться в непреодолимую силу, перед которой не устоит любой противник.

Президент не уставал разъяснять свою позицию: «Моя главная цель и этой борьбе — спасти Союз, а не сохранение или уничтожение рабства». Идя навстречу тем согражданам, кто был сторонником энергичного ведения войны, но выступал против отмены рабства на Юге, Линкольн заявил: «Если бы я мог спасти Союз, не освободив при этом ни одного раба, я бы сделал это». Обращаясь прямо к лояльным плантаторам пограничных штатов, он добавил: «Если бы при этом была возможность освободить только часть рабов, я пошел бы и на это. Все, что я предпринимаю в отношении рабовладения и цветной расы, я делаю потому, что надеюсь этим спасти Союз».

Заключительная фраза программного документа имела глубокий смысл: «Я подтверждаю многократно выраженное мной желание видеть повсюду людей свободными».80 Таким образом, предлагалась основа для сближения точек зрения северян, расходившихся между собой по многим вопросам, в том числе по вопросу рабовладения. На первый план выдвигался самый притягательный идеал Нового Света — свобода для всех: свободное правление народа из народа и для народа.81

На протяжении всего конфликта в письмах солдат Союза с фронта ни разу не ставилось под сомнение, что призывы к сохранению Свободы способны сплотить патриотов для защиты целостности страны.82 Молодой сержант Артур Карпентер в возвышенном стиле писал своей любимой бабушке в Индиану: «Пусть будущие историки расскажут о том, с каким благородством приверженцы Союза сражались за священный храм Свободы». Мятеж Юга воспринимался многими как попытка разрушить Соединенные Штаты — «священный оплот Свободы, когда-либо воздвигавшийся на земле».83

Уже известный нам сержант из Новой Англии У. Строзер так же подчеркивал преимущества созданного в Америке правления, обеспечившего по тем временам «наиболее полную свободу, когда-либо достигавшуюся человеческим обществом».84 Солдат из штата Огайо У. Делэнд писал друзьям, что «готов отдать жизнь за великий принцип свободы, только бы не видеть Юг торжествующим».

По мере развития военных успехов Союза в 1864-1865 гг. крепла уверенность северян в близком разгроме мятежников и правильности избранного Линкольном курса. Те, кто до этого был убежден, что единственно жизненно важная цель войны — сохранение Союза, получили возможность присоединиться к тем, кто призывал сохранить не только Союз, но и свободу белых, а кроме того, предоставить ее черным, поскольку участие десятков тысяч черных бойцов в войне явилось существенным вкладом в победу.

Три президентских варианта решения проблемы сохранения Союза [путем (1) всеохватывающей эмансипации, (2) частичной эмансипации, (3) без эмансипации] выражали суть политики общественной целесообразности. Логика развития общенационального кризиса подводила северян к пониманию того, что только разгром мятежников позволит сохранить свободные институты Севера. Огромную роль в достижении этого сыграли патриотические ассоциации, лиги и клубы, возникшие на местах еще в 1862 г. при негласной поддержке Линкольна.85 В значительной степени, опираясь на Лиги сторонников Союза, Линкольну удалось объединить ранее считавшиеся несовместимыми задачи: сохранение единства Союза и ликвидацию рабства.

Как свидетельствуют приведенные ранее фрагменты из дневников и писем, солдаты Союза воспринимали события иначе, чем многие профессиональные историки следующих поколений. Северяне объединились против мятежников вовсе не потому, что были озабочены бедственным положением черных рабов на южных плантациях белых господ. В ходе войны мало кто из северян изъявлял готовность заботиться правах освобожденных черных, поскольку расистские предрассудки владели над подавляющим большинством северян. Еще долгие десятилетия после окончания Гражданской войны страна оставалась обществом расовых привилегий и сегрегации.

• 1
  Guide to Civil War Books: An Annotated Selection of Modern Works on the War Between the States / Compl. by D.M. Barbuto, M. Kreisel. Chicago; L., 1996.
• 2
  Wiley B.I. The Life of Billy Yank: The Common Soldier of the Union. Baton Rouge, 1983; Idem. The Life of Johnny Reb: The Common Soldier of the Confederacy. Indianapolis, 1943; «This Infernal War»: The Confederate Letters of Sgt. Edwin H. Fay / Ed. by Idem. Austin, 1958; Francis W. Dawson. Reminiscences of Confederate Service, 1861—1865 / Ed. by Idem. Baton Rouge, 1980; etc.
• 3
  The Blue and the Grey. The Story of the Civil War as Told by Participants / Ed. by H.S. Commager: In 2 vol. N.Y., 1960. Vol. 1. P. XXI.
• 4
  McPherson J.M. Ordeal by Fire. N.Y., 1992. P. 141-143; Idem. Abraham Lincoln and the Second American Revolution. N.Y., 1990. P. 65, 119-120.
• 5
  Pressly Th.J. Americans Interpret Their Civil War. Collier Books. N.Y., 1962. P. 36-37.
• 6
  The Adventures of a Prisoner of War, 1863-1864 / Ed. by R.H. Shuffler. Austin, 1964. P. 59-60.
• 7
  Idzerda S. Walt Whitman, Politician // New York History. 1956. Vol. 37. N 1. P. 181.
• 8
  Historical Statistics of the United States . Colonial Times to 1957. Wash., 1961. P. 682; Stampp KM. The Causes of the Civil War. Englewood Cliffs, 1959. P. 33.
• 9
  Lincoln A. The Collected Works of Abraham Lincoln: In 9 vol. / Ed. by R.P. Basler. New Brunswick, 1953-1955. Vol. IV. P. 262-271.
• 10
  James May to Ch.W. Andrews, June 26, 1861. Цит. по: Jimerson R.C. The Private Civil War: Popular Thought During the Sectional Conflict. Baton Rouge, 1988. P. 28.
• 11
  A Virginia Yankee in the Civil War: The Diaries of D.H. Strother / Ed. by CD. Eby, Jr. Chapel Hill, 1961. P. 10.
• 12
  Bogue A.G. The Congressman’s Civil War. Cambridg, 1989. P. 128; Saum L.O. The Popular Mood of America , 1860-1890. Lincoln, 1990. P. 18-21.
• 13
  The Civil War Letters of R. McAllister / Ed. by JJ. Robertson, Jr. New Brunswick, 1965. P. 159.
• 14
  Dear Mollie: Letters of Captain E.A. Acton to His Wife, 1862 / Ed. by Mary Acton Hammond // Pennsylvania Magazine of History and Biography. 1965. Vol. 89. N 1. P. 11-14.
• 15
  O.E. Farr to wife, Mar. 27, 1863. Цит. по: Jimerson R.C. Op. cit. P. 30.
• 16
  J. Pierson to his wife, Aug. 15,1862. Цит. по: Mitchell R. Civil War Soldiers. N.Y., 1989. P. 33.
• 17
  Цит. по: Jimerson R.C. Op. cit. P. 36.
• 18
  Vandiver F.E. Blood Brothers: A Short History of the Civil War. College Station, TX, 1992. P. 60-61.
• 19
  Charles L. Beebe to Lovina Obriham, Camp near Moscow, Tenn., Jan. 14, 1863: /. and G. Krueger Collection of Civil War Letters, Fol. 4. Doheny Library, University of Southern California, Los Angeles.
• 20
  The Civil War Letters of R. McAllister. P. 107.
• 21
  The Civil War Letters of Colonel B.F. Lazear // Missouri Historical Review. 1949. Vol. 44. Dec. N 2. P. 265; Jimerson R.C. Op. cit. P. 31.
• 22
  Saum L.O. Op. cit. P. 21-23, 33-37; McPherson J.M. What They Thought For 1861-1865. The Holy Cause of Liberty. N.Y., 1994.
• 23
  Pressly Th. J. Americans Interpret Their Civil War. P. 129-130.
• 24
  McPherson J.M. Battle Cry of Freedom: The Civil War and Reconstruction. N.Y., 1988. P. 354-355, 494-495; Idem. Abraham Lincoln and the Second American Revolution. P. 30-32.
• 25
  Jimerson R.C. Op. cit. P. 38.
• 26
  W.H. Dunham to Herietta, Jan. 14, June 3, 1862. Цит. по: Mitchell R. Op. cit. P. 130.
• 27
  Jimerson R.C. Op. cit. P. 38. Not. 21.
• 28
  New York Tribune. 1862. July 19. N 6640. P. 6. С 3.
• 29
  Silbey J.H. A Respectable Minority: The Democratic Party in the Civil War Era, 1860-1868. N.Y., 1977. P. 35-39.
• 30
  W.T. Pippey to A. Heath and BY. Pippey, July 31, 1862. Цит. по: Jimerson R.C. Op. cit. P. 39,41.
• 31
  Цит. по: Ibid. P. 41.
• 32
  E. Pippey to his brother, Dec. 10, 1862. Цит. по: Ibid. P. 43.
• 33
  The Civil War Letters of Orley Andrus / Ed. by F.A. Shannon. Urbana, 1947. P. 28-29.
• 34
  Du Bois W.E.B. Black Reconstruction in America , 1860-1880. N.Y., 1935. P. 191.
• 35
  The War of the Rebellion: A Compilation of the Official Record of the Union and (Confederate Armies: In 130 vol. Wash., 1880-1901. Vol. 25. P. 67. (Далее: Record of the Union and Confederate Armies).
• 36
  Autobiography and Personal Reminiscences of B. Butler. Boston, 1892. P. 256, 257, 262.
• 37
  The Rebellion Record: In 11 vol. N.Y., 1864-1869. Vol. 3. P. 33.
• 38
  Records of the Union and Confederate Armies. Vol. 3. P. 184, 467.
• 39
  Ibid. Vol. 7. P. 176-177.
• 40
  Ibid. Vol. 8. P. 370.
• 41
  Jimerson R.C. The Private Civil War: Popular Thought During the Sectional Conflict. Baton Rouge. 1988. P. 79.
• 42
  Токвиль А. де. Демократия в Америке. М., 1994. С. 254.
• 43
  По подсчетам американских исследователей, накануне Гражданской войны 94% свободных черных на севере проживали в штатах, законодательные собрания которых лишили их избирательного права по расовому признаку, а остальные 6% — в пяти штатах Новой Англии, где они формально обладали этим правом, но власти шли на всевозможные ухищрения, чтобы не допустить черных к участию в выборах. Повсюду на Севере, где рабство было запрещено после Войны за независимость, черные наталкивались на препятствия при найме на работу, поступлении в школу и несправедливость при судебных разбирательствах. Litwack L.F. North of Slavery. The Nigro in the Free States, 1790-1860. Chicago, 1961. P. 70-72, 151, 263; Berwanger E.M. Fronteer Against Slavery: Western Anti-Negro Prejudice and the Slavery Extention Controversy. Urbana, 1967. P. 43-47, 80-83, 111-112, etc.; Mandell B. Labor: Free and Slave. Working Men and the Anti-Slavery Movement in the United States . N.Y., 1955. P. 67.
• 44
  Edward H.C. Taylor to sister Anna, June 21, 1862. Цит. по: Mitchell R. Op. cit. P. 126.
• 45
  The Personal Journals of Colonel Charles S. Wainwright. P. 109, 156.
• 46
  The New York Tribune. 1862. May 6. N 6579. P. 12. Col. 1.
• 47
  Ibid. July 19. N 6640. P. 6. Col. 3.
• 48
  A Politician Goes to War: The Civil War Letters of John White Geary / Ed. by W.A. Blair. University Park (Pa.), 1995. P. 56.
• 49
  Klement F. The Copperheads in the Middle West. Chicago, 1969. P. 20-31; Norton L. War Elections. N.Y., 1944. P. 19.
• 50
  Woodward С Vann. American Counterpoint. Slavery and Racism in the North-South Dialogue. Boston, 1971. P. 157.
• 51
  The New York Tribune. 1862. Dec. 27. N 6720. P. 4. Col. 2.
• 52
  The Rebellion Record. Vol. 6. App. P. 30.
• 53
  The Life and Wrightings of Frederic Douglass: In 5 vol. / Ed. by Ph. Foner. N.Y., 1950-1975.
• 54
  Ch.W. Reed to Helen, Jan. 9, 1863; J.T. Miller to Jane Cramer, Febr. 6, 1863; O.B. Baily to his wife, Febr. 16, 1863. Цит. по: Mitchell R. Op. cit. P. 127, 186, 187.
• 55
  Jimerson R.C. Op. cit. P. 41, 46.
• 56
  Сэндберг К. Линкольн. М„ 1961. С. 333.
• 57
  The Civil War Letters of Sergeant Orley Andrus. P. 29.
• 58
  J.B. Osborn to Louisa Landau, Febr. 16, 1863. Цит. по: Jimerson R.C. Op. cit. P. 43.;
• 59
  The Diaries of D.H. Strother, Oct. 23, 1862; Febr. 10, 1863.
• 60
  Surgeon’s Civil War: The Letters and Diary of Daniel M. Holt, M.D. / Ed. by J.M. Greiner, Coryell. Kent (Oh.), 1994. P. 38, 39.
• 61
  W.M. Ferry to his wife, Dec. 9, 1862. Цит. по: Jimerson R.C. Op. cit. P. 42.
• 62
  Hoosier Farm Boy in Lincoln’s Army: The Civil War Letters of Private John R. McClure / Ed. by Nancy N. Baxter. N.p., 1971. P. 44 (Далее: The Civil War Letters of Pvt. J.R. McClure).
• 63
  The View from Headquarters: Civil War Letters of Harvey Reid / Ed. by F.L. Burne. Madison, 1965. P. 10-12. (Далее: Civil War Letters of H. Reid).
• 64
  J. Jackson to his wife, Febr. 15, 1863. Цит. по: Jimerson R.C. Op. cit. P. 42.
• 65
  H. Withers to his father and sister, Dec. 13, 1862; Sept. 15, 1864. Цит. по: Ibid. P. 44.
• 66
  Ch.H. Sowle to his parents, Jan. 26, 1863; A.H. Picket to his parents, Febr. 22, 1863. Цит. по: Ibid. P. 41; Jacob Seibert to father, Jan. 10, 1863. Цит. по: Mitchell R. Op. cit. P. 127.
• 67
  The Civil War Letters of Pvt. R. McClure. P. 44.
• 68
  George Henry Ewing to parents, Lousville, Ky, Apr. 7, 1863 // The Ewing Family Civil War Letters / Compl. by J.T. Greene. East Lansing. (Mich.), 1994. P. 56-57.
• 69
  Records of the Union and Confederate Armies. Vol. 122. P. 133.
• 70
  Diary of Gideon Welles: Vol. 1-3. Boston, 1911. Vol. 1. P. 324.
• 71
  Подробнее см.: Куропятник Г.П. Вторая американская революция. М., 1961. С. 178-183.
• 72
  Records of the Union and Confederate Armies. Vol. 41. P. 44-15; Aptheker H. The Negro in Civil War. N.Y., 1938. P. 37.
• 73
  Fredrickson G.V. A Man But Not a Brother: Abraham Lincoln and Racial Equality // Journal of Southern History. 1975. Vol. 41. Febr. N 1. P. 39-58.
• 74
  A. Stipp to Helen Shell, June 12, 1863. Цит. по: Jimerson R.S. Op. cit. P. 46.
• 75
  The Civil War Letters of Harvey Reid. P. 89-92.
• 76
  Memoir and Letters of Charles Sumner / Ed. by E.L. Pierce. Vol. 1-4. Boston, 1893. Vol. 4. P. 47.
• 77
  The Diaries of D.H. Strother. Oct. 23, 1862.
• 78
  Ibid. Febr. 10, 1863.
• 79
  Ibid. Oct. 10,1863.
• 80
  Lincoln A. Collected Wolks. Vol. 5. P. 388-389.
• 81
  Ibid. Vol. 7. P. 19.
• 82
  McPherson J.M. Abraham Lincoln and the Second American Revolution. N.Y., 1990. P. 55-56; Idem. What They Thought For 1861-1865. N.Y., 1994. P. 9-26.
• 83
  Jimerson R.S. Op. cit. P. 32.
• 84
  The Diaries of D.H. Strother. P. 123.
• 85
  Куропятник Г.П. Час пик в истории США: Выборы 1864 г., решившие судьбу Союза штатов // Новая и новейшая история. 1997. № 6. С. 120-122.