Предначертание Судьбы

Едва ли найдется хоть один американский государственный деятель XIX века, который за время своей карьеры не рассматривал бы территорию Соединенных Штатов то чрезвычайно ограниченной, то значительно превышающей окончательные размеры. Но политиков, которые стояли в защиту экспансии было значительно больше, ибо как заметил Джон Кэлхун, «страсть к расширению всегда была основным законом человеческого общежития».1 Сторонники экспансии изощрялись в изобретении теорий, которые бы её оправдывали и могли бы служить для нее достаточным основанием.

Не располагая силами для быстрого осуществления своих грандиозных планов, США стремились временно закрепить «статус-кво» и не допустить перехода соседних колоний в какие-либо другие руки. На этой почве сложилась «no transfer theory» (теория неперехода), которая как раз и «запрещала» передачу соседних владений из одних европейских рук в другие европейские руки. Впервые эта теория нашла свое место в вопросе о Флориде. В 1811 году Соединенные Штаты, устами своего посла в Лондоне Руфуса Кинга, заявили, что они «согласны на то, чтобы Флорида находилась в руках Испании, но не желают видеть ее переход в другие руки, кроме своих собственных».2

Наряду с «no transfer theory» влияние на формирование экспансионистских взглядов американцев оказывала «natural boundaries theory» (теория естественных границ). В зависимости от изменяющихся обстоятельств, когда США претендовали на ту или иную территорию, то они полагали, что эти земли входят в «естественные границы», и ссылались при этом на такие доказательства как «географическая симметрия» и «воля Творца».

«Воля Творца», «Божественное Провидение» и прочие подобные «веские» доказательства в США были чрезвычайно популярны. Американский журналист-демократ, редактор газет «Democratic Review» и «New York Morning News», Джон О’Салливан, неожиданно для себя, собрал их всех под эгидой «предначертания Судьбы».

О’Салливан часто использовал этот лозунг — первое упоминание этой фразы, по-английски звучащей, как «Manifest Destiny», историки нашли в его статьях за 1839 год. Но широкое распространение он получил после того, как в статье «The True Title» (Истинное Право), опубликованной 27 декабря 1845 года в «New York Morning News», редактор написал о правах США на Техас и Орегон: «Американские притязания основываются на том, что нам предначертано судьбой распространить свое владычество на весь континент, который дарован нам Проведением для развития величайшего эксперимента по установлению свободы и федеративного самоуправления».3

Лозунг О’Салливана лег в основу одноименной теории, сторонники которой считали, что присоединение прилегающих к США земель неизбежно и является всего лишь исполнением миссии, возложенной Провидением на американскую нацию. Будучи «демократическим» изобретением, «предначертание Судьбы» очень скоро завоевало сторонников и среди республиканцев. К концу столетия эта теория приобрела расистский оттенок — опираясь на неё, американские политики стали говорить, что только Соединенным Штатам, из-за их «англо-саксонского» происхождения, предначертано Судьбой распространять свободу и демократию во всем остальном мире.

В то же время определенную популярность получают изоляционистские теории, предполагавшие с одной стороны, неучастие США в могущих стать для них обременительными союзах с европейскими государствами и с другой стороны, запрещение для последних вмешиваться в дела Америки. Первые подобные теории появились еще в революционный период. Тогда Александр Гамильтон призывал тринадцать штатов «объединиться в создании великой американской системы, недоступной для чьего-либо то ни было влияния с другого берега Атлантического океана и способной диктовать условия связи Старого и Нового Света».4 Апогеем американского изоляционизма явилась легендарная «доктрина Монро».

Карикатура на доктрину Монро

Карикатура на доктрину Монро

2 декабря 1823 года в своем ежегодном послании Конгрессу президент Джеймс Монро объявил Американские континенты свободными от европейского влияния. Президент предупредил Европу, что территория континентов не должна «рассматриваться впредь в качестве объекта для будущей колонизации любой европейской державы».

Фактическим автором этого пассажа в президентском послании явился государственный секретарь Джон Куинси Адамс, а непосредственной причиной его появления – ситуация в Южной Америке.

Вторжение Наполеона в Испанию в 1808 году послужило поводом для восстаний в ее южноамериканских колониях против устаревшего колониального правления. Первоначальное стремление лишь отстоять земли от французов в пользу низложенного короля Испании Фердинанда VII вскоре переросло во вполне сформировавшееся движение за независимость. В 1810 году были созданы хунты в Буэнос-Айресе, Боготе, Каракасе и Сантьяго-де-Чили. В 1822 году президент Монро и Конгресс признали независимость восставших колоний. По мнению американских историков, самым замечательным в этом факте было то, что Соединенные Штаты совершили столь важный шаг без консультаций с какой-либо европейской державой — на исключительно американских принципах и исключительно с американских позиций. Это уже само по себе безошибочно указало на отделение американской политической сферы от европейской.

Обсуждение на конгрессе Священного Союза в Троппау возможности европейского вторжения в Испанскую Америку для подавления революции и вызвало к жизни «доктрину Монро». В связи с возможной интервенцией американский президент объявил о готовности США прибегнуть к войне для сохранения неприкосновенности Западного полушария. Распространение власти европейских держав «на любую частицу данного полушария», сказал Джеймс Монро, будет рассматриваться «как опасное для мира и нашей безопасности».

Но, в первую очередь, появление «доктрины» было продиктовано не территориальными, а торговыми интересами США. По словам известного американского дипломата Генри Киссинджера, под «крышей «доктрины» Америка хотела преследовать свои цели, не слишком отличающиеся от мечтаний какого-нибудь европейского короля: расширять торговлю и сферы влияния, присоединять территорию – короче говоря, превращаться в великую державу, не применяя на практике силовой политики».5

Самым действенным способом избавить Америку от заокеанского влияния американцы считали аннексию европейских владений Соединенными Штатами. Несмотря на жесткие формулировки о запрете дальнейшей европейской колонизации Америки, «доктрина» не отвергала возможность приобретения европейской державой правового титула в отношении американской территории каким-либо иным разумным способом, кроме колонизации или оккупации. Не следует также забывать, что этот документ, будучи односторонней декларацией, не имел никакой международно-правовой силы.

Провозглашение «доктрины» произошло в разгар подготовки совместных англо-американо-российских переговоров по вопросу о разграничении на Северо-Западе Америки. Британский министр иностранных дел Джордж Каннинг немедленно заявил, что «доктрина» направлена против России и спрогнозировал возникновение из-за нее затруднений между Россией и США. Но появление «доктрины» не нанесло сколько-нибудь существенного ущерба дружественным российско-американским отношениям. Россия проявила в отношении США, по выражению американского посланника в России Генри Миддлтона, «добрую волю и умеренность»6 и, как показали дальнейшие события, русско-американские переговоры оказались намного менее сложными, чем русско-английские.

Будучи провозглашенной в 1823 году, «доктрина» ждала еще двадцать лет, прежде чем впервые была использована в деле. О ее существовании Европе напомнил президент Джеймс Полк в своем первом послании Конгрессу в декабре 1845 года, когда предостерег Европу от вмешательства в конфликт США и Мексики и обвинил Францию и Англию в желании предотвратить присоединение Калифорнии к США и создать на ее территории европейского сателлита.

После этого настал «звездный час» «доктрины Монро». В 1904 году посол России в США Артур Кассини сообщал в Санкт-Петербург: «федеральное правительство [США], хотя и провозглашает всегда громко доктрину Монро, но стремится применять ее принципы только в свою пользу. Не допуская ничьего вмешательства во все, что касается Американского материка, оно одновременно с этим, особенно за последнее время, выказывает стремление вмешиваться в вопросы, касающиеся исключительно Европы и Азии… Поневоле можно себя спросить, какие сюрпризы оно нам готовит в будущем».7

В заключение следует отметить, что все экспансионистские теории явились следствием экспансии, а не ее причиной, поскольку американская экспансия не нуждалась в каких-либо доктринах и теориях.

Цитаты:

  • Boorstin D. The Americans. The National Experience. NY , 1965. р. 271.
  • Болховитинов Н.Н. Доктрина Монро: Происхождение и характер. М., 1959. С. 81.
  • Hine R., Faragher J. The American West. A new interpretive history. New Haven and London, 2000. Р. 202.
  • Болховитинов Н.Н. Указ. соч. С. 71.
  • Киссинджер Г. Дипломатия / Пер. с англ. М., 1997. С. 26.
  • История Русской Америки: В 3-х тт. Т. 2., М.,1999. С. 414.
  • Иванян Э.А. Энциклопедия российско-американских отношений. XVIII-XX века. М.: Международные отношения, 2001. С.341.